— В том-то и дело, что сперва процесс ускоренного старения был отмечен лишь у нескольких человек. И как раз у тех, кто особенно активно участвовал в завершении программы. Я решил, чго это своеобразная реакция на большие нервные перегрузки. А массовый характер это все приобрело довольно неожиданно. И сравнительно недавно.
Горчаков испытующе посмотрел на Базурина:
— А что вы думаете сами?
— Видите ли... — начал было главврач, но резко оборвал фразу и, пожав плечами, произнес совсем другим тоном: — Я в этом еще не разобрался.
— Скажите, — неожиданно спросила Майя, — каков сейчас ваш собственный биологический возраст?
— Тридцать четыре, — нехотя протянул Базурин.
— А каким он был к моменту окончания программы?
Базурин замялся.
— Сорок один, — наконец выдавил он из себя.
— И как вы это объясняете?
Базурин страдальчески поморщился и пожевал губами.
— Пока никак...
Наступило тяжелое молчание. Потом Горчаков сказал:
— Ну, хорошо. Теперь мы хотели бы пообщаться с обитателями планеты и поработать с Главным электронным мозгом.
— Пожалуйста, — с явным облегчением отозвался Базурин. — Разрешите проводить вас в гостиницу...
— Что-то не нравится мне все это, — хмуро сказал Горчаков, когда они с Майей расположились в отведенном им номере. — На удивление бездушный мир. Одни машины...
— Это с непривычки, — засмеялась Майя. — Чем плохо, если машины полностью тебя обслуживают, предупреждают все твои желания?
И, словно в подтверждение ее слов, в номер вкатился маленький, сверкающий металлом квадратный робот. Остановившись, он нацелил свою гибкую антенну сперва на Майю, затем на Горчакова и так же бесшумно исчез. Почти сразу из стены выдвинулся обеденный стол, уставленный всевозможными блюдами. По комнате распространился аппетитный запах.
— Смотри-ка! — удивленно воскликнул Горчаков. — Они и в самом деле улавливают желания: моя любимая печень по-строгановски.
— Вот видишь, — улыбнулась Майя, — а ты еще был недоволен.
— Что и говорить, обслуживание — высший класс! И все же... Как хочешь, подозрителен мне этот Базурин. Заметила, как он смутился, когда ты поинтересовалась его собственным биологическим возрастом?
— Ну, и что тут особенного?
— Не знаю... Но странно как-то... Все обитатели планеты стремительно стареют, а он один молодеет. Можно подумать, этот Базурин высасывает из них жизненные соки. Словно вампир. Веке в пятнадцатом его сожгли бы на костре за колдовство.
— Но мы живем в другое время, — возразила Майя.
— Во всяком случае складывается впечатление, что возникшая ситуация по неясным пока причинам Базурина вполне устраивает. Иначе — почему он своевременно не сообщил на Землю?
— Не будем торопиться с выводами, — охладила его Майя. — Давай распределим обязанности. Я поговорю с людьми, а ты поработай с машиной. Соберем материал, вот тогда и будем выдвигать гипотезы...
На третий день вечером Майя, возвратившись из города, застала любопытную картину. Горчаков в одних плавках возлежал на тахте, а очередной робот легкими плавными движениями массировал ему спину. Майя некоторое время молча стояла в дверях, наблюдая за мужем, потом со смехом спросила:
— Втягиваешься?
Горчаков лениво повернулся к жене, движением руки отпустил робота и неторопливо сказал:
— А что? Ты знаешь, мне здесь начинает нравиться. Роскошная жизнь!
Майя внимательно посмотрела на него — шутит или говорит всерьез? А Горчаков между тем продолжал:
— Нет, в самом деле... Ты подумай, как я жил. Ни минуты покоя. Словно к тебе подведено напряжение в миллион вольт. А тут... Никаких дел, никаких забот, никаких волнений. Наслаждайся жизнью да потихоньку самосовершенствуйся.
— В чем же именно, хотелось бы знать?
— Да хотя бы в живописи! И потом — я с детства мечтаю написать роман.
— Роман? Интересно, о чем?
— Скорее всего о том, как машины полностью обслуживают человека.
— Ну, это будет не роман, а технический отчет, — Майя подошла к телеустановке, заменявшей зеркало, и хотела снять шляпку, но неведомо откуда взявшийся робот мгновенно опередил ее. Майя посмотрела вслед проворному автомату, уносившему ее головной убор, и перевела иронический взгляд на мужа:
— Этому твоему роману будет недоставать главного. Человека! Ведь что такое литература? Это исследование человека. Отражение его надежд, чаяний, горестей и радостей, его борьбы за достижение поставленных целей. А если целей нет? И нет борьбы, радостей, горестей? Любое искусство неизбежно станет вырождаться. Потому что оно будет отражать вырождение человека.
— Возможно, ты и права, — протянул Горчаков. — И все-таки... А знаешь, что, Майка, — продолжил он мечтательно, — давай уйдем в отставку, переберемся на эту милую планету и проведем здесь остаток своих дней... Шучу, шучу! — Он вскочил с тахты и, подбежав к жене, обнял ее.
— Ну вот, — сказала Майя, — а то я всерьез испугалась. Нет, не хотела бы я жить здесь. Никаких целей... Ужасно!
— Ты права, — сказал Горчаков. — Все человеческое на этой планете постепенно исчезает. Стихи сочиняют машины, музыку пишут машины, детей с первых дней жизни воспитывают и обучают машины... Пожалуй, только любовь у них и сохранилась...
— Нет, — печально покачала головой Майя, — супружеские пары здесь тоже подбираются машинами. По оптимальному сочетанию нескольких сотен параметров.
Горчаков ласково посмотрел на жену.
— А как ты думаешь, нас с тобой эта машина выбрала бы друг для друга?
— Разве что по принципу дополнительности, — засмеялась Майя. — Нет, живи мы здесь — не быть бы нам вместе.
— Тогда я решительно отказываюсь от этого «райского уголка», — улыбнулся Горчаков. — Но шутки шутками, а главного мы так и не узнали. Ясно только, что эксперимент себя не оправдал. Но почему ускорился процесс старения? И отчего молодеет главный врач?
— И самое важное — как помочь? Как вывести людей из тупика? Нужны новые факты. И не будем торопиться с выводами...
Однако поспешить все-таки пришлось.
Когда на следующее утро они запросили у центрального компьютера очередную сводку, то обнаружили: процесс старения неожиданно резко ускорился.
— Странно, — задумчиво сказал Горчаков. — Странно, что это произошло сразу после нашего приезда.
— Ты опять о Базурине? — поняла его намек Майя. — Скорее всего это простое совпадение.
— Возможно, — согласился Горчаков. — Однако совпадения всегда меня настораживают.
— И напрасно. Они происходят чаще, чем ты думаешь.
— Не спорю, — опять согласился Горчаков. — Тебе лучше знать — это по твоей части. И все же я бы не откладывал разговора с Базуриным. И на сей раз предлагаю обойтись без дипломатии...
Вид у главного врача был откровенно удрученный. За прошедшие три дня он заметно осунулся, и это несколько смутило Горчакова. Если все, что здесь происходит, мелькнула мысль, совершается по воле этого человека и он контролирует ситуацию, то с чего бы ему расстраиваться? Впрочем, его могло выбить из колеи уже само наше прибытие...
— Почему же вы все-таки не сообщили Космическому Совету о сложившейся ситуации? — резко спросил Горчаков.
Базурин грустно посмотрел на землян:
— Я вижу, вы меня в чем-то подозреваете. Но если бы я...
Наступило неловкое молчание.
— Но согласитесь, — мягко сказала Майя, — ситуация, действительно, создалась необычная.
— Да, да, — торопливо заговорил Базурин, — конечно... Но если бы я сам что-либо понимал! Через два года после завершения программы у меня умерла жена. Она была математиком. Разрабатывала программу для Главного электронного мозга... Она была моложе меня. И за два года сгорела. Я думал — это расплата за колоссальное напряжение последних лет. Ведь и другие главные исполнители проекта — тоже...
— Но затем, — заметил Горчаков, — и все остальные обитатели планеты внезапно начали катастрофически стареть. Почему это вас не насторожило?
— Дело в том, что по завершении проекта в несколько раз увеличился объем информации, снимаемой автоматическими устройствами с каждого человека. В том числе — информации о психической деятельности. И у меня тогда возникло предположение: а не расстраивает ли это нормальное функционирование человеческого организма?
— Но как могут измерения влиять на организм? Тем более дистанционные? — удивился Горчаков.
— Не скажите, — покачал головой Базурин. — Вспомните, как в квантовой физике: измерение изменяет состояние системы. А некоторые ученые считают, что наш мозг — квантовая система.
— Ну, а вы сами... — начал Горчаков.
— В том-то и дело! Чтобы проверить эту гипотезу, я, пользуясь своим положением, в несколько раз уменьшил объем измерений моих собственных параметров.