Как видно, ты не был записан в книгах Батиньольского мэра… Мы никогда не привыкнем к нему. Мне кажется, что было бы лучше дать тебе французское имя. Если уж ты так любишь свое, то сможешь снова называться как хочешь, когда воротишься на родину.
– Плавда, – согласился китаец.
– Вот и отлично. Ты, я вижу, славный мальчик. Хочешь, мы назовем тебя Виктором?
– Виктолом… да, это холосо.
– Ах, черт возьми! Я и забыл, что ты не выговариваешь «р». Впрочем, ничего, привыкнешь… Кстати, – вдруг переменил Фрикэ разговор, – мне кажется, что мы немножко позабыли о папуасах, или понгосах, как ты их называешь, матрос.
– Это потому, что нам нет нужды вспоминать о них, – хладнокровно заметил последний.
– Согласен, но я заговорил об этом потому, что наш мальчик может рассказать, как эти папуасы расправились с его товарищами.
Рассказ был краток, но ужасен. Китайцам при гибели корабля удалось высвободиться гораздо раньше, чем двум французам. С помощью канатов они устроили сообщение с берегом и доставили туда провизию. К несчастью, на корабле было множество бочек с виски, которые они также перевезли на сушу. Выбравшись на берег, все они напились мертвецки пьяными. В это время подкрались папуасы, и большая часть китайцев попала в их руки без сопротивления.
Некоторые, менее отуманенные парами алкоголя, пытались сопротивляться, но были тотчас же перебиты.
Виктор (отныне мы будем называть его так), спрятавшись между корнями громадного кедра, видел ужасную и отвратительную сцену, когда папуасы привязали несчастные жертвы за волосы к ветвям деревьев и потом лакомились их теплой кровью. Найденный в последний момент, молодой китаец тоже стал бы жертвой дикарей, если б не подоспели Пьер де Галь и Фрикэ и не спасли его своим храбрым вмешательством.
На горизонте уже занималась заря, когда китаец окончил свой рассказ. Через несколько минут взошло солнце; надо было на что-либо решиться.
– Ну, что мы будем делать? – спросил Фрикэ и, взглянув на китайца, продолжал: – Черт возьми, да ты гол на три четверти, мой бедняжка.
– Челные солвали мой камзол и изолвали блуки.
– Ах, негодяи! Ну, хорошо, что они заодно не сорвали с тебя и кожу. Кстати, на берегу должно кое-что остаться. Хорошо бы одеть тебя матросом! Не правда ли?
– Плавда!
– Отлично! Так на берег, к плоту.
Пьер взялся за весло из крепкого тропического дерева, Фрикэ также, и пирога, управляемая искусными и сильными руками двух европейцев, быстро понеслась к берегу. Хотели было поднять парус, но Пьер решил, что это довольно опасно, так как папуасы могут заметить их. Легко обогнув коралловые рифы, путники вскоре подплыли к плоту, на котором были сложены припасы. К счастью, папуасы не заметили этих вещей, а они могли в настоящее время очень пригодиться. Но увы! Здесь были только остатки припасов, и этих остатков было совсем немного, хотя на пироге можно было бы увезти вдвое больше. Поэтому перегрузка не отняла много времени. В числе всего действительно оказались рубашка и панталоны для молодого Виктора. Китайца тотчас же нарядили в новое платье, и оказалось, что оно чрезвычайно идет ему; по выражению Фрикэ, китаец выглядел в нем «настоящим матросом». Сам Виктор был в восторге.
– Что же мы дальше будем делать? – спросил Фрикэ, когда погрузка была окончена. – С такими соседями, как наши, мы не можем оставаться здесь долго, нельзя быть спокойными ни минуты. С другой стороны, слаба надежда на то, что нам удастся уладить с ними дело миром. Как ты думаешь, Пьер?
– Я хочу услышать твое мнение. Скажи, что ты думаешь, и из двух мнений, твоего и моего, выберем лучшее.
– Хорошо. Прежде всего, одно из двух: или мы находимся на маленьком острове, или же на твердом материке.
– Справедливо.