– Тогда ты близкое доверенное лицо мутасаррыфа.
– Может быть.
– И имеешь на него влияние!
– Даже если бы это было так, то я не обязан подавать вид. Иначе я мог бы это влияние очень легко потерять.
– Эмир, ты опечалил меня!
– Отчего?
– Я подозреваю, что милость мутасаррыфа не распространяется на меня. Скажи мне, ты действительно его друг и доверенное лицо?
– Он мне сообщал то, что, наверное, другим не говорил, даже о своем походе против езидов, но друг ли я ему – это вопрос, от ответа на который ты меня должен освободить.
– Я подвергну тебя испытанию, чтобы узнать, действительно ли ты больше знаешь его, чем остальные!
– Давай, – сказал я беззаботно, хотя внутренне почувствовал некоторую тревогу.
– Какое арабское племя его особенно интересует?
– Шамары.
– Какие из них?
– Хаддедины.
Теперь его подозрительный вид сменился на хитрое выражение.
– Как зовут их шейха?
– Мохаммед Эмин. Ты его знаешь?
– Не знаю, но я о нем слышал. Мутасаррыф взял его в плен. Он же наверняка поговорил с тобой об этом, благо он отнесся к тебе с доверием и собирается послать тебя к арабам.
Этот милый человек на самом деле прилагал все усилия, чтобы быть дипломатичным. Я же, напротив, рассмеялся ему в лицо:
– О мутеселлим, ты подвергаешь меня жестокому испытанию! Разве Амад эль-Гандур столь стар, что его можно спутать с Мохаммедом Эмином, его отцом?
– Как я могу их путать, раз я никогда не видел их?
Я поднялся:
– Давай закончим разговор, я не мальчишка, которого можно дурачить. Но если ты хочешь увидеть пленника, иди в тюрьму, сержант покажет тебе его. Я же скажу тебе лишь одно: держи в тайне, кто он такой, и не дай ему ускользнуть. Пока будущий шейх хаддединов находится под властью мутасаррыфа, последний может ставить арабам условия. Теперь позволь мне уйти.
– Эмир, я не хотел тебя оскорбить, останься!
– У меня сегодня есть еще другие дела.
– Ты должен остаться, потому что я велел приготовить тебе обед!
– Я могу пообедать в своем доме, благодарю. Кстати, в приемной стоит курд, он тоже хочет с тобой поговорить, он был здесь раньше меня, и поэтому я хотел ему уступить, он же, напротив, был настолько вежлив, что отклонил мое предложение.
– Он посланник бея из Гумри, пусть подождет!
– Мутеселлим, позволь мне предостеречь тебя от одной ошибки.
– От какой ошибки?
– Ты обращаешься с этим человеком словно с врагом или как с тем, кого не нужно уважать или бояться.
Я увидел, что он старается укротить свой гнев.
– Ты что, собираешься меня поучать? Ты, которого я даже не знаю?
– Нет. Как я смею тебя поучать, когда ты старше меня? Но иногда и младший может дать советы старшему.
– Я сам знаю, как надо обращаться с этим курдом. Его отец был Абдуссами-бей, который так много доставлял неудобств моим предшественникам, в особенности бедному Селиму Зиллахи.
– Значит ли это, что его сын должен доставлять вам такие же неудобства? Мутасаррыфу нужны войска для борьбы с арабами. Одну часть войска он постоянно держит в полной готовности против езидов, которым он не доверяет. Что же он ответит, если я поведаю ему, как ты обращаешься с курдами из Бервари? Да здесь может вспыхнуть восстание, если курды заметят, что у губернатора нет в этот момент сил для его подавления! Впрочем, делай что хочешь, мутеселлим. Я не буду тебя учить и давать советы!
По всему было видно, что этот аргумент ошеломил его.
– Ты считаешь, я должен принять курда?
– Делай что хочешь. Повторяю тебе!
– Если ты обещаешь отобедать у меня, я впущу его прямо при тебе.
– При таком условии я остаюсь, а то я хотел уже идти, чтобы ему не пришлось меня долго ждать.
Мутеселлим хлопнул в ладоши. Из боковой двери возник слуга и получил указание позвать курда. Тот гордо вошел в комнату и сказал короткое «салам!», не поклонившись.