— Что же это значит? — в один голос спросили брат и сестра.
— Ноту — это порода птиц, в изобилии водящихся на берегах Новой Каледонии, — пояснил дон Хосе. — Я сам не раз ловил этих птиц; мясо их очень вкусно, да и сама птица красивая. Величиной она с курицу, перья у нее бронзового цвета. Любит прятаться в чаще кустарников, поэтому ее очень трудно поймать. Крик этой птицы тоже очень своеобразный, напоминающий рев быка. Канаки Новой Каледонии предпочитают ее всем другим птицам, — не то за ее красивое оперение, не то за вкусное мясо, а быть может, и еще по какой-нибудь неизвестной мне причине.
— А что это за кора? Знакома она вам? — спросил дон Педро.
— Да, — ответил капитан, внимательно всмотревшись в кору. — Это кора дереваниаули, растущего на всех островах Новой Каледонии.
— Следовательно, во всем этом, в сущности, нет ничего особенного? — заметила Мина.
— Погодите, сеньорита, — возразил дон Хосе, — этот кусочек коры с нарисованными на нем птицами, быть может, окажется ключом к важной тайне… Дон Педро, покажите-ка мне теперь документ, который находился вместе с этой. карточкой особого образца.
— Вот, пожалуйте, один экземпляр, написанный по-испански.
С этими словами молодой человек вручил капитану сложенный вчетверо лист обыкновенной писчей бумаги, местами пожелтевшей от сырости.
— А другой экземпляр, на английском языке, не при вас? — спросил дон Хосе.
— Нет, вместе со второй «карточкой» он находится в руках капитана Рамиреса.
— Почему?
— А вот, не угодно ли прочитать содержание этой бумаги? В ней вы и найдете ответ на свой вопрос.
Развернув бумагу, капитан Ульоа прочитал вслух следующее:
Писано двадцать четвертого марта 1866 года.
Готовясь предстать пред судом Божьим, я, нижеподписавшийся, пустил по морю семь бочонков с документами одинакового содержания. Эти бочонки уцелели после крушения, постигшего мое судно «Сармиенто», принадлежавшее к морскому департаменту Кальяо. Крушение произошло 27 января 1863 года в рифах, окружающих Балабиосский залив. У меня в Вальпараисо остались двое детей: сын Педро и дочь Мина. Если один из бочонков, предаваемых мной морю, когда-нибудь попадет в руки моих детей, дальнейшая их жизнь будет полностью обеспечена, что окажется понятным из следующего.
Я нашел приют у племени крагоа, туземных людоедов. Дикари эти приняли меня с большим почетом, как «вышедшего невредимым из недр океана», и, узнав поближе, сделали своим вождем, каковым я и остаюсь в настоящую минуту. Пользуясь свободой и изучая здешние горы, я случайно открыл богатую золотоносную жилу, из которой в течение трех лет извлек этого драгоценного металла на много миллионов пиастров. Сокровище спрятано мной в Голубых горах, и на место, где оно хранится, я властью вождя наложил священное табу (запрещение).
Прилагаю к этому документу, написанному в двух экземплярах, на английском и испанском языках, два одинаковых куска древесной коры с нарисованными мной изображениями трех ноту. Эта птица служит эмблемой моего племени, и кусочки коры с ее изображениями должны служить указанием моим детям, если они решатся пуститься на поиски сокровища.
Чувствую, что смерть быстрыми шагами приближается ко мне. На днях, во время праздника «пилу-пилу», неизвестной рукой мне в грудь была пущена стрела, по всей вероятности отравленная.
Прошу всех, кому попадет в руки один из бочонков, бросаемых мной в море из залива Диа, доставить его моим детям, живущим в Вальпараисо, на улице Алькала.
Капитан Фернандо де Бельграно
Прочитав документ, капитан Ульоа некоторое время молча и с серьезным видом смотрел на молодых людей, с нетерпением ожидавших, что он скажет.
— Гм… «Много миллионов» — это очень заманчиво, — произнес он наконец, закуривая новую трубку.