— Ну, а теперь, когда уже все известно вам, я допрошу этих людей относительно их намерений.
— Простите! — сказал дон Порфирио. — Может быть, было бы лучше, если бы я сам допросил этих негодяев, ведь, по местным нашим законам, как вам известно, я — судья на своей земле. Эти люди забрались ко мне с целью обокрасть, ограбить, а, быть может, и того хуже; следовательно, мне одному и принадлежит право судить их!
— Да, действительно, это по закону! Так делайте с ними, что знаете!
Сев на скамью, стоявшую неподалеку, дон Порфирио усадил подле себя Твердую Руку и приказал привести пленников, что и было немедленно исполнено краснокожими, пришедшими с Твердой Рукой.
В продолжение нескольких минут асиендадо внимательно разглядывал стоявших перед ним людей. Первые шесть человек ничем особенным не отличались: это были заурядные пограничные бродяги самого низшего разбора, просто дикие животные, готовые на любые преступления за деньги: грубые орудия чужого злого умысла. Их нечего было допрашивать, так как, вероятно, сами они не знали о намерениях своих вождей. Совершенно иного рода был седьмой пленник. То был индеец, — но не чистой крови, а метис самбо со свирепым лицом, угрюмом взглядом, с подлым, лукавым выражением неправильных, грубых черт. Это, очевидно, был глава и предводитель шайки.
— Уверены вы в ваших воинах, друг мой? — шепотом спросил дон Порфирио своего приятеля.
— Как в самом себе! Все они преданы мне.
— Прекрасно!
Дон Порфирио так пристально взглянул на стоявшего перед ним разбойника, что тот невольно должен был отвернуться.
— Я — владелец этой асиенды и, как вам должно быть известно, алькальд 26 на своей земле! Предлагаю вам отвечать на мои вопросы! — проговорил он, обращаясь к пленникам.
— Мне нечего отвечать! — с грубым смехом, пожимая плечами, отозвался бандит.
— Ну, это мы увидим! С какой целью прокрались вы ночью с оружием в руках на мою асиенду?
— Напрасно спрашиваете: все равно вы ничего не узнаете, даже моего имени!
— В самом деле?
— Я в этом уверен; я в первый раз в этой стране, и здесь меня никто не знает! Меня вы никогда раньше не видали и даже не знаете, откуда я явился!
— Лжете! — спокойно возразил дон Порфирио. — Я знаю, что вы живете в этой стране, сеньор Наранха!
— Эге! Какое имя вы произнесли! — удивленно воскликнул Наранха, так как это был, действительно, он.
— Ваше прозвище, под которым вы скрываете ваше настоящее имя, сеньор Эуфемио Каброн! — иронически ответил асиендадо.
Негодяй смутился и потерял всю свою нахальную самоуверенность: бледное лицо его исказили конвульсивные подергивания, холодный пот выступил на лбу.
— Он знает мое имя! Он его знает! — с ужасом прошептал Наранха.
— Мало того, я еще знаю многое! — насмешливо продолжал дон Порфирио. — С самого момента, как вы покинули столицу, я не терял вас из виду. Каково вам теперь живется в этом жалком ранчо дель-Лагарто?
— А, за мной следили! — воскликнул он, не подумав даже о том, что говорит.
— Да, шаг за шагом! Вы полагаете, что можете считать себя неуязвимыми, но я говорю вам, что все знаю, даже таинственное совещание сегодня утром в лесу с вашими достойными сообщниками, знаю, и зачем вы явились сюда.
— Ну, этому позвольте не поверить! — насмешливо уронил Наранха, пожимая плечами.
— Вы собирались предательски убить меня и дона Торрибио де Ньебласа.
— Нет, его я должен был пощадить: таково строжайшее предписание.
— Правда ли это?
— Клянусь Гваделупской Божией Матерью: если он умрет, умрет и она, а мой господин не хочет этого!
— Прекрасно! Но скажите, кто приказал вам убить меня?
— Раз вам все известно, — иронически заметил бандит, — вы должны знать и это.
— Вы утверждаете, что не знаете меня.