Кого занесло в такую глухомань? Алеха подмигнул приятелю:
– Смотри, кто б там ни был: золото в тайге молчанье любит.
– Не маленький, сам понимаю, – проворчал Сучья лапа.
Хрустнули ветки кустарника, и на поляну вышел невысокий человек в сапогах, штормовке и с рюкзачком за спиной. Темно-серая кепка была низко надвинута на лоб, так, что под козырьком трудно разглядеть лицо.
– Добрый вечер таежным странникам, – весело произнес незнакомец. – Пустите к костру? Не потесню?
– Валяй, – махнул рукой Алеха. – Как раз глухарей варим. А вот чаем не угостим – кончился.
– Эхе-хе, да разве можно по тайге бродить без чая? – покачал головой незнакомец. – Ну да мы это устраним.
Он сбросил рюкзак и подсел к костру. Запустил руку в мешок и вытащил пачку чая. Потом извлек сахар, завернутый в целлофановую пленку, и сухари.
– Хорошо живешь, батяня, – оживился Сучья лапа. – А то мы соскучились по чайку.
– Давно по тайге ходите? – поинтересовался незнакомец.
– Давно, – уклончиво ответил Алеха.
– Чем промышляете?
– А ты что, из милиции? – ухмыльнулся Сучья лапа. – Так документики в порядке. Добываем мы ягодки, орешки, грибки собираем.
– Ягодки и грибки – дело хорошее, – кивнул незнакомец. – А документики мне ваши ни к чему – не из милиции я. Тоже собиратель ягодок.
– И куда ж ты их, батяня, собираешь? Больно рюкзачок у тебя маленький. – Сучья лапа изучающе разглядывал не знакомца.
– Да мне хватит. На рынке я не торгую, родственников не имею.
– Сирота, одним словом, – хмыкнул Алеха.
Незнакомец снова полез в рюкзак.
– Ну это, мужики, не разговор у костра. Чего мы прощупываем друг друга? Ведь свои – сразу видно. Тайгач тайгача понимать должен, – незнакомец вытащил из рюкзака поллитровую бутылку.
– Ого, вот это разговор, – засуетился Сучья лапа. – Водка?
– Обижаешь, паря… Спирт настоящий, неразбавленный. Так-то разговор пойдет веселей.
Алеха оживился.
– Сам бог тебя послал к нам. А то у нас печенки иссохлись. Давно не промывали…
Незнакомец плеснул спирт в подставленные кружки.
– Ну, под такой чаек не грех и познакомиться. Василий Степанович я.
– Вова, – представился Сучья лапа.
– Альберт, – поднимая кружку, прохрипел Алеха.
Бутылку опорожнили быстро.
– Вот и ладно, ребятки, – Василий Степанович перевернул кружку вверх дном. – Вот и ладно. Познакомились, пора и ко сну. Тайга любит, чтобы вместе с ней засыпали и вместе с ней просыпались. Пойдемте, лапника наломаем.
Достали ножи и разошлись в разные стороны. Только Василий Степанович задержался у костра, будто выронил что-то. Принялся шарить в траве у поленьев, да ничего не нашел. Правда, когда поднес пальцы к глазам, сверкнула между ними искорка – золотая песчинка.
– Ай да ребятки, ягодки-орешки, – усмехнулся он и отправился за лапником.
Когда Алеха и Сучья лапа вернулись, Василия Степановича еще не было.
– Слышь, Алеха, – заговорил Сучья лапа, – где-то я этого белоглазого видел.
– А как ты рассмотрел его глаза? Чего-то он рыло свое кепкой прикрывает…
– Где-то я его видел… – повторил Сучья лапа.
Алеха нахмурился:
– Может, легавый? Хотя с какой стати легавый один попрется в тайгу?
Сучья лапа хотел что-то добавить, но подошел Василий Степанович.
– Спите, ребятки? Ну-ну, не буду вас беспокоить. Сейчас тоже примощусь. Спокойной ночи…
Сучья лапа видел во сне белоглазого. Тот подмигивал ему, кривлялся по-дурацки и все что-то шептал. А что шептал, Сучья лапа никак не мог разобрать…
И тут он проснулся. Захотел пить. Потянулся за кружкой, а над ним белоглазый склонился. Приложил палец к губам и так хитро-хитро улыбается.
Стало жутко, вспомнил, где видел эту улыбку и выцветшие пустые глаза, хотел закричать, но не успел. Кольнуло в сердце, и все внутри загорелось от боли.