В санаторий, по специальности, медицинской сестрой.
- Вот это хорошо! - сказала мама.
И вдруг дед вскипел. Он даже закричал на маму:
- Долго ты будешь в прятки со мной играть? Что у тебя случилось?
Мама рассказала деду про дядю Николая и про то, что он говорил о папе.
- Все это твои придирки к Николаю. Он хороший парень.
- Он был бы плохим отцом для Толи, - упрямо сказала мама.
- Толя, Толя! Семь пядей во лбу. Толя первое время мог бы пожить у меня.
- Я не останусь без мамы, - сказал я. - И она тоже никуда не поедет. Я не люблю дядю Николая.
- А ты-то что? Ты даже не знал своего отца. Николай его обидел! А если Николай прав, если он до сих пор где-нибудь живет там, в чужой стране?
Дед сказал страшное. "Папа живет там, в чужой стране? - подумал я. Значит, он просто предатель".
- Этого не может быть, - сказал я.
- Много ты понимаешь в людях! - ответил дед.
- Отец, сейчас же замолчи! - закричала мама. - Подумай, что ты говоришь?..
Последних слов ее я уже не слышал. Я выскочил из дому и побежал по темным улицам Гурзуфа.
- Толя, Толя! - послышался голос мамы. - Вернись!.. Толя-а!..
Я решил тут же уехать от деда, раз он мне такое сказал. Он, видно, меня ненавидит, потому что я как две капли воды похож на своего отца. И мама из-за этого никогда не сможет забыть про папу. У меня не было ни копейки денег, но я прибежал на пристань. Там стоял тот самый теплоход, на котором мы приехали в Гурзуф. Я подошел к капитану и спросил:
- На Алушту?
- На Алушту!
Я думал, что капитан меня узнает, но он меня не узнал. Я немного прошелся по причалу и снова подошел к капитану:
- Товарищ капитан, вы меня не узнали? Мы вчера приехали с мамой на вашем теплоходе.
Капитан внимательно посмотрел на меня.
- Узнал. А ты куда один так поздно?
- Надо в Алушту, срочно. А денег у меня нет, не успел у мамы захватить. Пропустите без билета, а я потом вам отдам.
- Ладно, садись, - сказал капитан. - Довезу.
Я проскочил на теплоход, пока капитан не передумал, и уселся на последней скамейке, в углу.
Теплоход отчалил, качаясь на волнах. За бортом мелькали береговые огоньки. Они все больше и больше удалялись, а впереди было черное ночное море. Оно шумело за бортом, обдавало меня холодными брызгами.
Ко мне подошел матрос и сказал:
- Эй, паренек, тебя капитан зовет в рубку.
Я встал и пошел. Идти было трудно, сильно качало, и палуба уходила из-под ног.
Капитан стоял за рулем и смотрел в темноту. Не знаю, что он там видел. Но он смотрел пристально и изредка крутил колесо то в одну, то в другую сторону. Над ним горела тусклая электрическая лампочка, и такие же лампочки горели на носу и на корме теплохода. Наконец капитан оглянулся:
- Ну, что там у тебя стряслось?
Я промолчал. Мне нечего было говорить этому чужому человеку. Но он ко мне пристал, и я в конце концов сказал:
- С дедом поругался...
- Так, - сказал капитан и снова уставился в темноту.
Я начал говорить, что уезжаю к своему приятелю Лешке и там как-нибудь устроюсь, но тут наш теплоход загудел и заглушил все мои слова.
- Так, - снова сказал капитан, - а как же мама? Ох эти гордые сыновья они всегда думают только о своей персоне! А что бы им подумать о маме?
- Маму жалко, - ответил я.
- А деда не жалко? Старик погорячился, а ты сразу в амбицию.
Я не стал отвечать капитану - ведь он ничего не знал...
- А твой дед славный человек. Чебуреки делает - пальчики оближешь.
- Это не самое главное. - Я со злостью отвернулся.
Навстречу нам шел катер. Он тоже в ответ загудел. Катер был маленький, его почти не было видно в ночном громадном море, только электрические лампочки, которые висели на нем, плыли, раскачиваясь на волнах.
- У него три сына на войне погибли, - сказал капитан. - Здесь, в Крыму, мы вместе воевали. Несколько дней были в бою.