его, пока я буду делать то же самое языком спереди, пусть она с нашей
помощью придет в экстаз раза три-четыре, если возможно. У тебя прекрасный
лобок, Евгения. Как мне нравится целовать этот дикий пушок!... Твой
клитор, теперь я лучше его вижу, мало развит, но очень чувствителен... Как
ты дрожишь!... Пусти меня... Ах! Ты без всякого сомнения девственна!...
Скажи, что ты ощущаешь при прикосновении наших губ одновременно к обоим
твоим отверстиям. (Выполняет сказанное.)
Е. - Ах! Дорогая моя, это чудо, это ощущение невозможно описать! Мне
очень трудно сказать, который из ваших языков вызывает у меня более
глубокое безумие.
Д. - Учитывая наши позы, мой член близок к вашим рукам, сударыня;
приласкайте его, прошу вас, пока я целую этот божественный анус. Поглубже
язычок, сударыня; не ограничивайтесь клитором; проникайте своими
сладострастными устами прямо в матку: так мы скорее добъемся истечения
влаги.
Е. (вытянувшись) - Ах! Я больше не могу, я умираю! Друзья мои, не
оставляйте меня, я сейчас потеряю сознание!... (Истекает влагою между
двумя наставниками.)
С.-А. - Ну что, моя милая, как ты чувствуешь себя, испытав
доставленное нами наслаждение?
Е. - Я умираю; я без сил... со мной все кончено!... Но объясните же,
прошу вас, те два слова, что вы произнесли, а я не понимаю; прежде всего,
что означает матка?
С.А. - Это нечто вроде полости, похоже на сосуд, горлышко которого
обхватывает член мужчины и принимает извергающуюся влагу женщины
посредством истечения из желез, и семя мужчины, его мы тебе еще покажем;
из смеси этих жидкостей появляется зародыш, из которого получаются
поочередно то мальчики, то девочки.
Е. - Ах, понимаю; это определение объясняет и понятие влаги, которое
я сперва не поняла хорошенько. И соединение семени необходимо для
появления зародыша?
С.-А. - Конечно, хотя сейчас уже доказано, что зародыш обязан своим
существованием лишь семени мужчины; пусть одно, без смешения с влагою
женщины, оно ничего не стоит; но наша влага только способствует развитию;
она на производит, она помогает производству, не являясь его причиною.
Некоторые современные натуралисты заявляют даже, что она вовсе бесполезна;
из чего моралисты, руководствующиеся открытием ученых, выводят, достаточно
правдоподобно, что в таком случае ребенок, кровь от крови своего отца,
обязан преданностью лишь ему. Это утверждение небезосновательно, и хоть я
и женщина, я не отважусь его оспорить.
Е. - Я нахожу подтверждение сказанного тобой в своем сердце, моя
дорогая, так как я безумно люблю отца, и чувствую, что ненавижу мать.
Д. - В этом предпочтении нет ничего удивительного: я думаю совершенно
также; ведь я все еще не могу утешиться после смерти отца, в то время как
потеряв мать, скорее обрадовался. Я от всего сердца ненавидел ее. Не
бойтесь питать такие чувства, Евгения: они естественны. Происходя
единственно от крови отцов, мы решительно ничем не обязаны матери;
впрочем, они лишь предавались акту, в то время как отец добивался ее;
следовательно, рожденья нашего желал отец, а мать всего только согласилась
с этим. Какая разница в чувствах!
С.-А. - В твою пользу, Евгения, есть еще тысяча причин. Если
какую-либо мать в мире и должно ненавидеть, так именно твою! Сварливая,
суеверная, набожная,бранчливая... и возмутительная ханжа, могу поспорить,
эта тихоня за всю свою жизнь ни разу не оступилась... Ах, дорогая моя, как
я ненавижу добродетельных женщин!... Однако, мы к этому еще вернемся.
Д. - Не нужно ли теперь под моим руководством научить Евгению
возвращать сторицей то, чем вы только что ее наградили, чтобы она в моем
присутствии ласкала вас?
С.-А. - Согласна, считаю даже это полезным, а вы в это время,
Далмансе, без сомнения, желаете пусть меня сзади?
Д. - Как вы можете сомневаться, сударыня, в том удовольствии, с
которым я выражу свое полнейшее к вам почтение?
С.-А. - (поворачиваясь к нему спиной) - Ну что, вот так - хорошо?
Д. - Прекрасно! Теперь я могу наилучшим образом оказать вам те же
услуги, которые пришлись по душе Евгении. Итак, маленькая глупышка,
устройтесь поудобнее, голову между ног вашей подруги, и язычком действуйте
так же, как только что действовала она. Надо же! В таком положении мне
доступны ягодицы вас обеих, и я смогу прекрасно ласкать Евгению, целуя ее
милую подружку. Вот... так... Смотрите, как нам хорошо всем вместе.
С.-А. (в волнении) - Я сейчас умру, черт возьми!... Далмансе, как мне
нравится держать в руке твой член, пока я теку!... Было бы так хорошо,
если бы он наводнил меня семенем!... Ласкайте!... Да целуйте же меня,
проклятье небу!... Ах, как я люблю быть шлюхой, вот так истекая семенем!..
Кончено, я больше не могу... Вы оба привели меня в экстаз... Мне кажется,
я за всю свою жизнь не испытала такого наслаждения.
Е. - Как я счастлива, что сумела это сделать! Однако, милый друг, у
тебя вырвалось еще одно словечко, которого я не знаю. Что означает это
выражение шлюха? Извини, но ты ведь знаешь, что я пришла сюда учиться.
С.-А. - Дорогая моя, так называют тех жертв развращенности мужчин,
что всегда готовы поддаться своему темпераменту или корысти; они
счастливые и почтенные создания, их осуждает общественное мнение, но
венчает сладострастье, они нужнее обшеству, чем ханжи, и имеют мужество
ради служения ему пожертвовать тем уважением, которого это общество
осмелилось несправедливо их лишить. Да зравствует те, кого звание это
возвышает в их глазах! Вот истинно любезные, единственно подлинно
философски мыслящие женщины! Что до меня, моя дорогая, я с двенадцати лет
делаю все, чтоб удостоиться этого звания, и уверяю тебя, не только не
скучаю, а наслаждаюсь на этом поприще. Больше того: я люблю, когда во
время близости, меня называют так; это оскорбление кружит мне голову.
Е. - О, я понимаю тебя, дорогая, я тоже не обижусь, если меня назовут
так, хоть пока и не заслуживаю этого звания; однако, не противоречит ли
такое поведение добродетели, и не оскорбляем ли мы ее, поступая таким
образом?
Д. - Ах! Забудь о добродетелях, Евгения! Есть ли хоть одна жертва,
какую можно принести этим ложным божествам, что стоила бы и минуты тех
наслаждений, какими мы оскорбляем их? Знай, добродетель - лишь химера, и
культ ее состоит в вечных лишениях, в бесчисленных преступлений против
вдохновений темперамента. Могут ли такие движения души быть естественными?
Разве природа может внушить что-либо ее оскробляющее? Не поддавайся тем
женщинам, коих называют добродетельными, Евгения. Если хочешь, они служат
вовсе не тем страстям, что мы, а другим, часто много более презренным...
Честолюбие, гордыня, чрезмерная корысть, а часто - еще и одна лишь
холодность темперамента, ничего им не говорящего. Обязаны ль мы чем-нибудь
подобным существам, спрашиваю я? Не следуют ли они единственно внушениям
себялюбия? Разве лучше, мудрее, правильнее жертвовать эгоизму, чем
страстям? Я считаю, что одно другого стоит, и тот, кто слушается голоса
последних, без сомнения, гораздо умнее, поскольку они - голос природы,
нежели первый - голос глупости и предрассудков. Одна капля семени из этого
члена, Евгения, мне дороже, чем самые высшие деянияпрезираемой мною
добродетели.
Е. (Во время этих рассуждений женщины немного успокаиваются, и вновь
одевшись в сорочки, полулежат на канапе, а Далмансе сидит рядом в большом
кресле.) - Но есть ведь много различных видов добродетелей, что же вы
думаете, например, о благочестии?
Д. - Что эта добродетель для того, кто не верит в религию? А кто
может верить в религию? Ну же, Евгения, рассудим по порядку: то, что вы
назывете религией, - не соглашение ли, связывающее человека с его
Создателем, обязывающее свидетельствовать посредством культа свою
признательность за существование, полученное от этого верховного творца?
Е. - Вы выразились как нельзя лучше.
Д. - Ну так вот! Если доказано, что человек обязан своим
существованием лишь неотвратимым законом природы; если подтверждено, что
он также древен на этой планете, как и сама планета, и, как дуб, лев,
минералы, скрытые внутри планеты, - лишь организм, необходимый в
существовании этой планеты, и не обязан собственным существованием никому;
если это доказано, что этот Бог, которого глупцы рассматривают как
единственного творца и создателя всего, что мы видим, - лишь nec plus
ultra [nec plus ultra (лат.) - до крайних пределов, самый лучший,