— Меня другие леди не волнуют, кто бы они ни были. Меня заботите вы. Вы не думаете, что должны передо мной извиниться? Вы не понимаете, как скверно отражается на мне ваше поведение?
Его тон распалил ее нрав.
— Ни в малейшей степени. Я не должна извиняться за участие в охоте, на которую меня пригласили, и мое поведение, каково бы оно ни было, это моя собственная забота, а не ваша. Как может мое поведение отражаться на вас, когда наша договоренность приватная и не обнародована для всех и каждого? Мы не помолвлены, сэр.
Голова его милости дернулась назад, словно его ударили.
— Так вы хотите, — медленно сказал лорд Олдридж, словно увидел ее в новом свете, — заставить меня сделать официальное объявление?
О Господи! Нет! Нет! Нет!!! Совсем не этого она хотела добиться.
Но если его милость собирается форсировать дело, есть только один выход. Довериться знакомству с семейством Джеллико и сжечь за собой мосты.
— Нет, сэр. Вовсе нет. Я считаю себя обязанной сообщить вам…
Мать спешно вошла в комнату.
— Я велела подать еще чаю, ваша милость. Антигона, посмотри на себя. Ты вся промокла, с тебя на ковер лужа натекла. Идем. — Мать схватила ее за локоть и потянула к двери. — Я должна немедленно отправить тебя переодеться. Ты должна сейчас же уйти.
— Мы с его милостью еще не закончили наш разговор, мама. У меня есть что сказать. — Теперь, когда впереди забрезжил конец, Антигона хотела возвращения к приватной помолвке не больше, чем к ее официальному варианту.
Но мать прочитала ее намерение, словно оно было написано на лице Антигоны.
— Все это может подождать, — настаивала она. — В таком виде ты не годишься для общества. Я уверена, что его милость согласится со мной.
— Действительно, — только и соизволил изречь лорд Олдридж и наконец поднялся. — Я сказал все, что собирался. Не провожайте, миссис Престон. Мисс Антигона. — Он резко поклонился и, не дожидаясь, когда Антигона в ответ сделает реверанс, вышел.
Мать подождала, когда за ним закроется входная дверь, и только тогда перевела дух и отпустила руку Антигоны.
— Господи, помоги. Я знала, что это случится. Знала, что не смогу вечно скрывать от лорда Олдриджа твои выходки. Ты умышленно стараешься все погубить?
— Не все, мама. Только мою часть. Я не могу вечно придерживаться твоих замыслов, мама. И не позволю ему официально объявить о помолвке. Не позволю!
— В вечности нет никакой необходимости, — заявила мать, — важно сейчас. Лорда Олдриджа нужно удержать сейчас. Сколько раз нужно тебе объяснять? Все идет именно так, как я планировала. Виконт Джеффри сегодня приезжал с визитом! Что ты на это скажешь?
Антигона знала, что за этим последует, поэтому уселась в удобное кресло и ждала, когда мать разразится словами, как весна половодьем.
— Виконт Джеффри, наследник графа Сандерсона! Приезжал с визитом к твоей сестре. Сидел в этой самой гостиной и вел с Кассандрой самую любезную беседу. Я никогда ничего подобного не видела. И где ты была? Тебя нигде не сыскать. Носилась по округе на своей драгоценной лошади, которую давно надо было продать, и злила своим поведением лорда Олдриджа. Лорда Олдриджа, без которого визит виконта Джеффри никогда бы не случился. Если бы лорд Олдридж не представил нас своей сестре, и она не согласилась бы устроить бал, твоя сестра никогда не имела бы возможности встретить виконта Джеффри.
Без удара в челюсть мистера Стаббс-Хея и уединения в библиотеке Баррингтонов Антигона никогда бы не встретила коммандера Уильяма Джеллико, и он никогда не убедил бы своего брата поехать к руинам, и виконт Джеффри никогда не имел бы возможности плениться тихим обаянием Касси. Судьба ведет увлекательную игру.
— Я так понимаю, что ты довольна виконтом?
— Как я могу быть недовольной? Все покажут ближайшие две недели, максимум месяц. Ты должна выдержать еще две недели, — продолжала мать, не заботясь о согласии Антигоны. — О, виконт просто создан для твоей сестры. Просто создан. Такой красивый и любезный. Такой очаровательный и добрый.
И такой богатый.
— Безукоризненные манеры, — не умолкала мать. — Элегантный костюм. Несмотря на погоду, на нем ни пятнышка грязи. Ни пятнышка. Даже скрупулезный лорд Олдридж не смог добиться такого, хотя он приехал в закрытой карете.
Антигона наконец почувствовала, как ее губы дрогнули в возмущенной улыбке.
— Я рада, что ты готова найти хоть какой-то недостаток у Олдриджа, мама.
— Я готова закрыть глаза на гораздо большее, если это означает хорошее замужество для моих дочерей.
— Под словом «хорошее» многое можно подразумевать, мама, но это не имеет никакого отношения к лорду Олдриджу.
Мать всплеснула руками и театрально вздохнула.
— Почему? Почему ты так себя ведешь? Почему ты постоянно задираешь нос? Ты же видишь, что Кассандра так не поступает.
Кассандра не помолвлена с холодным, занудным, вечно недовольным стариком. Кассандре позволено улыбаться обаятельным молодым джентльменам и выезжать с ними без всяких нотаций. Кассандре позволено быть счастливой.
С этой отвратительной мыслью на Антигону наконец обрушился физический и эмоциональный груз долгого дня, она была совершенно измучена.
— Мама, я устала, мы уже столько раз это обсуждали, что если снова об этом заговорим, у меня из ушей кровь пойдет.
— Антигона, не будь такой жестокой. — Мать вернулась к обычной тактике и поднесла к глазам платок. — Сарказм тут ни к чему.
Вот до чего Антигона дошла. Цапается, как кошка, с собственной матерью. Антигона не хочет быть жестокой, но так трудно все время держать себя в узде, все время думать о том, как лучше для мамы и Касси. Антигоне хотелось думать, что мать хоть немного заботится о ней. Она не хотела чувствовать себя плохой, ревнивой и жестокой. Отчаявшейся и одинокой.
И промокшей. И замерзшей, теперь, когда угас пламень негодования. Наверное, напрасно надеяться, что миссис Литтл предусмотрительно послала Салли наверх зажечь огонь в камине. В любом случае они не могут позволить себе уголь. Но когда Антигона дотащилась наверх и толкнула дверь в комнату, оказалось, что над огнем склонилась Касси.
— Сейчас… будет теплее. — Сестра потерла руки и встала. — Иди сюда. Позволь… я тебе помогу.
Спазм ревности стих перед лицом такой открытой искренности.
— Спасибо. — Антигона сняла мокрую шляпку и повернулась, чтобы сестра помогла ей стащить с плеч сырой узкий жакет с высокой талией. — Как я понимаю, у тебя сегодня был визитер. И тебе есть что мне рассказать.
Касси кивнула, ее глаза ярко сияли в отблесках пламени.
— Он приезжал, — шепнула она.
— Виконт Джеффри? — Антигона взяла сестру за руки и повела к огню. — Расскажи.
Они уселись на ковер перед камином друг против друга, так близко, что едва не касались лбами, как делали с детства. Когда Касси не могла вымолвить ни слова, Антигона притягивала ее к себе и велела шептать слова так тихо, будто они величайшая тайна.
— Он приезжал с визитом. — Голос Кассандры казался колебанием теплого воздуха. — Из-за меня. Чтобы увидеть меня.
— Да, конечно, Касси, милая.
— Он приехал… точно в три часа. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я увидела его в окно… и сначала подумала… что, возможно, это твой коммандер Джеллико…
— Он не мой коммандер Джеллико, Касси.
Больше нет. На самом деле он таковым и не был.
— Но это был виконт Джеффри. Ты бы… восхитилась его лошадьми и каретой.
— Но тебя-то подобные вещи не волнуют, — улыбнулась сестре Антигона.
— Нет, но он выглядел чудесно. Восхитительно. Мама была ошеломлена. Просто ошеломлена. Я побежала вниз, чтобы оказаться в гостиной, когда он войдет. Видела бы ты мамино лицо, когда миссис Литтл объявила о его появлении. Мама ничего не могла сказать. Только смотрела на него, словно не могла в это поверить. Словно думала, что он ей пригрезился. Удивляюсь, как она не подошла к нему и не ущипнула, чтобы убедиться, что все это наяву.
— Ох, Касси.
Сестра запрокинула голову и закрыла глаза.
— Это было божественно.
— Я так рада. О чем вы говорили?
Разговор — это именно то, с чего начинались трудности Касси. Пока не нужно было говорить, Касси вполне терпимо справлялась со всякими мероприятиями. Но когда джентльмен приезжает с визитом, он ожидает, что с ним будут разговаривать.
— Я сказала… очень медленно и спокойно, как ты меня учила… что надеюсь, его поездка была не слишком неприятной в сырую погоду. Он улыбнулся… он так чудесно улыбается… и сказал, что такая погода хороша для полей и урожая, это важнее всего, поэтому он не возражает немного проехаться по грязи. Думаю, это показывает и его зрелость, и мудрость, и любезность.
— Весьма любезно, — согласилась Антигона.
— Ох, он — самый любезный человек. — Касси сжимала пальцы, подчеркивая каждое слово.