Вторая. Дело в том, что героев
и события этих повестей разделяет целых пятнадцать лет.
Что же произошло за эти годы? Гнилой петербургский
климат оказался гибельным для княжны, и Георгий Джаваха
потерял дочь. Верная памяти любимой подруги, Люда
Влассовская по окончании института решила связать свою
судьбу с Кавказом и приняла предложенное ей место
гувернантки в грузинской семье. Попав в Гори, Люда,
конечно же, отправляется на поиски дома, где прошло
детство княжны Джавахи. Но войти туда не решается, боясь
потревожить покой безутешного отца. Ведь она не знает,
что князь Георгий, в свою очередь, разыскивает ее и
готов назвать дочерью.
Нежданно-негаданно Люда Влассовская обретает не
только названного отца, но и названную сестру
маленькую Нину. Эта девочка - дочь Бэллы и Израэла.
Помните молоденькую тетку княжны Джавахи - красавицу
Бэллу? Помните, как отплясывала на ее свадьбе Нина? Так
вот, когда у Бэллы и Израэла родилась дочь, ее назвали
Ниной в честь незабываемой общей любимицы. Увы, словно
злой рок продолжал преследовать родню князя Георгия!
Молодые, красивые, счастливые родители маленькой Нины,
Бэлла и Израэл, погибли в горах во время грозы. И
Георгий Джаваха дает обет заменить малютке отца. Так
появилась в его доме и на страницах "кавказского
сериала" вторая Нина.
ВСТУПЛЕНИЕ
В ГРОЗОВУЮ НОЧЬ
- Быстрее, Смелый! Быстрее, товарищ! - И смуглая маленькая рука, выскользнув из-под полы косматой бурки, нежно потрепала влажную, в пене, спину статного вороного коня... Конь прибавил ходу и быстрее ветра понесся по узкой горной тропинке над самым обрывом в зияющую громадной черной пастью бездну...
Юный всадник, с головой закутанный в бурку, припал к шее своего четвероногого друга, крепче уперся ногами в стремена, сильнее и круче натянул поводья.
Гроза надвигалась. Причудливо разорванные черные тучи, пугливо толпясь и сдвигаясь, как бы прижимались друг к другу - в страхе перед тем надвигающимся таинством, роковым и могучим, что должно было произойти в природе. Предгрозовой бурный и дикий вихрь кружил в ущельях и терзал верхушки каштанов и чинар внизу, в котловинах, предвещая нечто жуткое, страшное и грозное. Казалось, не ветер свистел в ущельях, а черные джины гор и пропастей распевали свои погребальные песни...
Точно подкрадываясь все ближе и ближе мягким кошачьим шагом, надвигалась из темноты ночи непостижимая тайна стихии. И от этого ощущения тоскливо сжималось сердце всадника в бараньей бурке.
Юный всадник горячил коня задниками высоких туземных сапог-чувяков из желтой кожи и, наклоняясь к черному, как сажа, уху вороного, шептал:
- Но-но... Прибавь еще ходу, Смелый... Живее, голубчик!.. Айда! Нам надо до грозы добраться в Гори... Не то плохо придется нам с тобой! Вперед, мой Смелый! Спеши! Вперед!
Легкий взмах нагайки... Характерное гиканье... И умное, гордое животное понеслось по откосу бездны с быстротою стрелы, выпущенной из лука.
Тьма разом застлала чернотой и небо, и землю, и горы, и бездны... Дикий свист ветра превратился в сплошной могучий рев... Уже не темные джины улюлюкали в глубокой пропасти... Сам шайтан, князь бездны, скликал ночных духов на свой страшный полночный пир. Беспросветная тьма вдруг разорвалась ослепительной стрелой молнии. Оглушительный удар грома потряс каменные твердыни... Великаны-горы ответили громким протяжным стоном... Первый удар раскатился далеким эхом и пропал в беспредельности... Где-то поблизости сорвалась тяжелая груда обвала... Осколки ее покатились в бездну, звеня и гремя, по каменистой почве...
Смелый резко остановился и замер, дрожа, фыркая и дико кося налитым кровью глазом.