Станочник… Зубанов сел в машину. На непривычное ему заднее сиденье.
— Поехали-Ехали недолго. Потому что в центр города. В самый центр. К бывшему горкому партии, где теперь помещалась городская администрация. Начальство, хоть то, хоть другое, хоть третье, не желало покидать обжитые еще красными комиссарами места.
Хозяин и его главный охранник вошли в здание, без окрика миновали пост милиции и прошли в конференц-зал. Зал был полон. Не самыми последними, если судить по покрою пиджаков и вельможным взглядам, людьми. Людьми выше среднего достатка. Запредельно выше.
— Здоров, Степаныч!
— Привет… — Как дела?..
Похоже, Хозяина здесь все знали как облупленного.
— Сядь пока здесь, — сказал он.
— Зачем?
— Затем. Сиди и жди меня.
Хозяин оставил своего охранника и пошел мимо рядов кресел в президиум. Однако — в самый президиум! Каждый сидящий за добротным, еще времен неначавшегося застоя, столом президиума отрывал свой сановитый зад от стула и тянул навстречу идущему руку.
— Здорово… — Как жизнь?..
— Хорошо выглядишь… "Высоко летает Хозяин, — подумал полковник. — И высоко сидит. По правую руку от главы администрации».
— Прошу тишины! — постучал по столу ручкой председательствующий. — Слово предоставляется главе городской администрации уважаемому Петру Андреевичу.
Ты смотри — ни здрасьте не сказал, ни до свидания, ни по какому поводу собралось высокое собрание. Видно, здесь все свои.
Зал вяло захлопал.
Петр Андреевич поднялся на трибуну, развернул листы и… полтора часа читал доклад по поводу тяжелого времени, которое переживает страна, их регион, их отдельно взятая область и расположенный в ней город.
Он говорил о нехватке денег в городском бюджете, срыве поставок, неплатежах, невыплатах зарплаты и пенсий, социальной напряженности, разногласиях с центром и всем прочем в этом роде. Как будто сидящие в зале всего этого не знали. Как будто они только сегодня утром приехали из благополучного во всех отношениях Лондона.
"Ну дает! — поразился полковник главе администрации, который полтора часа обличающим все и вся тоном расписывался в собственной нерадивости и служебной некомпетенции. — Ну молодец! Работает по принципу: кто раньше крикнет: «Держи вора!» — тот, значит, и главная жертва».
Полковник не жаловал современных политиков, разваливающих и растаскивающих под рокот речей о демократизации великую некогда державу. Зубанов начинал и строил свою карьеру еще в Комитете государственной безопасности и потому лучше, чем кто-либо другой, знал негативные стороны социалистического строя. И знал ведущую и направляющую роль партии в развитии этого негатива.
Но, с другой стороны, он был твердо уверен, что такую гигантскую, может быть, самую гигантскую за всю историю человечества империю без узды оставлять Нельзя. Не суть важно, кто будет выполнять роль узды в текущий исторический период — опричники, Третье охранное отделение, ОГПУ или КГБ и кто будет держать узду в руках — бояре, всея Руси Государь Император или Коммунистическая партия. Важно, что кто-то должен. Иначе неизбежны смута, разор и большая кровь. Очень большая кровь… — …Спасибо за внимание, — закончил докладчик перечисление своих жалоб.
Зал отозвался вежливыми аплодисментами. Следующим докладывал начальник соцобеспечения. Он повторил слово в слово то же, что Глава, но применительно к своему департаменту. Он сказал про дефицит бюджета, умирающих в муках голода стариков и хроническую задержку пенсий.
За ним был начальник, отвечающий за образование, — неплатежи, задержки, обмороки преподавательского состава и хроническое недоучивание учащихся.
Здравоохрание. Здесь вообще катастрофа.