Я добежала до своего домика, перелезла через ограду, потому что открывать замок дольше, и в изнеможении обняла березку у крыльца, как давеча обнимала боксерскую грушу. Фонарь, подвешенный под крышу дома, освещал крыльцо и дорожку до калитки. Пальцы неприятно липли друг к другу. При свете фонаря я увидела, что они залиты кровью. Я удивилась: вроде как ножом меня никто не резал. Оглядела себя, ощупала лицо. Вероятно, хулиган повредил мне нос, когда схватил за лицо. Ничего, заживет за неделю. Это главное. И тут я вспомнила про пятого, который меня спас. Необходимо вернуться и посмотреть, что с ним. Их там четверо… нет, трое, а он все-таки один. Наверняка понадобится «скорая». При мысли, что надо вернуться, ноги мои стали ватными. Нет, не отвертеться… Я оторвалась от березки, кое-как умылась у колонки во дворе и поплелась к калитке. Отперла ее и выбралась на улицу. Наш околоток окутывала ночная тишина, где-то в темных глубинах частного сектора лениво побрехивала собака. Я запоздало схватилась за то место, где по вечерам всегда находился «Ратник». Револьвера не было, остался на поле боя. И сумочка моя осталась там же. Хорошо хоть паспорт Капуриной с собой не прихватила. Что же с парнем? А вдруг он умирает, избитый, пока я тут переминаюсь в нерешительности? Я, преодолевая усталость, перешла на рысь. При свете уличных фонарей я увидела чей-то силуэт, который двигался мне навстречу. От страха душа моя ушла в Анжелкины пятки. Я остановилась, держась тени от кустов. Излишняя предосторожность. Чего мне бояться? Вид у меня сейчас такой, что сама способна напугать кого угодно. Силуэт приблизился, и я узнала в нем своего спасителя.
— А, это вы, — произнес он не без сарказма, когда подошел ближе.
— Вы еще живы? — усмехнулась я.
— Как видите. Это ваше, — он протянул мне сумку.
— Это обратно ваше, — он отдал мне «Ратник». — Вы за этим вернулись?
Я метнула в сторону вороватый взгляд.
— Вроде да… А что с этими…
— А что с ними будет? Поползли домой.
Я осторожно хихикнула.
— Спасибо, — сказала.
— Уж носите, не стаптывайте. Я провожу вас.
— Я не заблужусь.
— Не сомневаюсь.
— Извините, что трусливо бежала с поля боя.
Он засмеялся:
— Вы правильно сделали. Присутствие женщины, как правило, усложняет положение спасителя. Бегство для вас — лучший выход.
Тем временем мы подошли к фонарю, и спаситель разглядел мою физиономию.
— У вас лицо в крови. И пиджак, и руки…
Плохо, значит, умылась. Он склонил ко мне лицо, и я увидела его глаза совсем близко. Встревоженные, внимательные, в длинных ресницах. При недостаточном освещении цвета не разберешь. Я испугалась, резко отвернулась от него, пряча лицо.
— Мне всего лишь разбили нос, — ответила я с досадой.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Надо срочно уводить разговор в сторону, и я спросила:
— Где так драться-то научился?
— Тхэквон-до, черный пояс. Кулачный бой, всё с детства. Плюс армия. На днях демобилизовался. Ты всегда так поздно?
— Всегда. Теперь не буду.
— Красивой девушке нельзя возвращаться домой затемно. Только с сопровождением.
— Или под конвоем, — поддакнула я.
Парень — высокий, выше Анжелы на полголовы. Куда бы деть свою «кровавую» рожу? Дойдя до калитки, я уже знала, что зовут его Сережей, что живет он здесь же, в частном секторе, с родителями и двумя младшими братьями, и что неделю назад устроился на работу. Очень просто. У калитки я решительно повернулась к нему с намерением распрощаться и увидела на правой щеке и на шее шрам от ожога.
— Откуда это?
— А, горел, — отмахнулся он.
— Больно, — поморщилась я.
— Не помню. Спокойной ночи, маленькая. Красивые глаза у тебя…
Последнее замечание вызвало во мне волну досады. Молча повернулась и с грохотом захлопнула калитку. Хватит!
Дома я первым делом отправилась в душевую кабинку, но не дошла, потому что меня сразил приступ безудержного хохота. Я, скрючившись, валялась на полу и хохотала, не в силах остановиться…
Утром я пробудилась очень поздно. С трудом вспомнила, как приняла душ, как выбросила испачканный кровью пиджак, а вот как добралась до дивана, вспомнить не удалось. Тело снова болело, ныл затылок, живот, нос, но в целом состояние было сносное. Хорошо, что осмотр в медицинском центре прошел два дня назад, иначе мне пришлось бы долго объясняться, да и запереть меня могли на все оставшиеся дни Контракта. В зеркале отразилась Анжела Капурина, высокая блондинка с роскошными волосами, с васильковым пронзительным взглядом, стройная, пышногрудая — полярная моя противоположность.
Это не я, Сережа. Я — оборотень. Ты ошибся, парень.
Вечером на подходе к дому я увидела Сергея. Он дежурил в машине рядом с калиткой. Распахнул изнутри дверцу:
— Садись, красавица.
Ничто не мешало мне приятно провести пять оставшихся вечеров. За пять встреч мы друг к другу не привяжемся. Это Наташка уже месяц волынку тянет и вся извелась. И я села к нему в машину.
Я не пожалела о своем решении. С Сергеем было интересно. Он познакомил меня с друзьями, которые «по секрету» рассказали мне, где Сережа получил ожоги. Оказалось, лет пять назад у соседей случился пожар, и Сергей вынес из горящего дома троих детей. Руки у него тоже оказались обожженными. Я посмеялась — герой, оказывается. Всех спасает…
А еще друзья рассказали, что Сергей воевал.
Эти пять вечеров оказались самыми яркими и насыщенными в моей жизни — пять вечеров счастья…
Счастье каждый вечер заканчивалось рядом с моим домом. Здесь я решительно оставляла Сергея за калиткой. В последний вечер он что-то почуял, заметно нервничал, долго не хотел везти меня домой. Мы даже слегка поругались. В конце концов он привез меня к дому. За калитку он меня не пустил, притиснул к себе нетерпеливыми руками, стал целовать в глаза, в лоб, в шею, пока не добрался до губ. Наши тела разделяла только тонкая ткань одежды. В грудь мне тяжко и быстро колотилось его сердце. Секс запрещен, но целоваться-то никто не запрещает! Что-то было не так, что-то мешало мне, и я с силой уперлась руками ему в грудь. Он меня отпустил, и я от него убежала. Дома бросилась под холодный душ прямо в одежде. В голове толчками билась кровь, в ушах шумело, стенки душевой плыли перед глазами. Поцелуй достался мне дорого, я никак не могла отдышаться. Обман мне мешал, вот что. Нехороший обман, мерзкий, в который угодил славный парень по имени Сережа. Тяжко было мне от обмана. Завтра меня вернут в мое тело, вот и замечательно. Мне казалось, будто в собственном организме будет проще.
Кто-то зашел в ванную. Я даже испугаться не успела, как дверки душевой распахнулись, и Сергей вытащил меня из-под душа. Все произошло слишком быстро. Парень приподнял меня, придавил к стене, навалившись горячей тяжестью, и стал целовать — в глаза, в подбородок, в шею — куда попадет. Я только успела произнести его имя. Потом я сообразила, что он, крепко меня стиснув, куда-то несет. И тут я от страха протрезвела. Каждый волонтер перед заключением первого контракта пробует на себе действие датчика. Испытать такое еще раз я согласилась бы только под прицелом.
— Сережа, — робко пискнула я. Парень между тем безошибочно нес меня по направлению к спальне.
— Сережа! — крикнула я. Он приостановился, но только затем, чтобы поцеловать меня в губы и перехватить удобнее. Губы, руки у него — горячие, жадные, дрожь его тела передалась мне. Останавливать его — жестоко. Чем я объясню ему отказ? Придумывать что-то на ходу? Снова получится ложь, теперь уже невыносимая для обоих. В дверях спальни мои пальцы сами зацепились за косяк, но как-то безуспешно. И тут я поняла, что останавливать его не собираюсь. Не хочу. Не могу. Сергей положил меня на кровать, я сама задрала на нем рубашку, чтобы прижаться к его обнаженному животу. Сергей пробормотал слова любви, сладостные, желанные. У меня еще был выход из положения — датчик срабатывает на оргазм, которого можно избежать. Я только успела об этом вспомнить, как ощутила в себе плоть Сергея, забилась в сладостных судорогах, и меня сразу пронзила слепящая боль. Тишину благопристойного домика разорвал безумный вопль, мой собственный, который я
услышала со стороны. Сергей и не думал останавливаться, он ничего не понял. Я с низким воем вцепилась ему в плечи, думая только о том, чтобы этого больше не повторилось, и о том, чтобы милый так и остался в неведении. Боль разжала тиски, но бродила рядом, не давая ослабить контроль над собой. Впервые я прокляла клиентку, которая здесь и вовсе ни при чем…
Потом Сергей поглаживал мне грудь и живот, шепча что-то ласково. Я не вдумывалась в смысл слов, просто слушала его голос. Он окликнул меня чуть громче. Я мурлыкнула.
— Ты плачешь? — повторил он.
— Нет…
Он сел, поднял меня, привлек к своей груди, ладонью провел по моей щеке.