Отходящая от лужайки тропа заросла травой, и колея в ней еле угадывалась, что говорило о том, что ею, как и грунтовкой на Шуни, неизвестные «духи» или местные жители пользовались редко.
Устроив позицию наблюдения, прапорщик Власенко вызвал Гончарова и доложил тому о находке. Майор воскликнул:
— Говорил же, чувствует сердце, что неспроста в лесу пробита эта грунтовка, неспроста! Так, Влас, значит, видишь барак, колодцы и уходящую на восток заросшую дорогу?
Прапорщик уточнил:
— Не на восток, а на северо-восток, возможно, на трассу Гали — Хатани.
Командир группы чертыхнулся:
— Вот бляха-муха, и опять на карте ничего!
Власенко подсказал:
— Значит, всю эту порнуху «чехи» устроили недавно.
Майор согласился:
— Да, скорее всего, так! Сколько человек охраны видишь?
— Человека ни одного, а вот «духов» двое, один на крыше барака, другой возле колодцев, плюс те, что на дороге! Возможно, кто-то есть за бараком и на отходящей тропе. В общем, охрана «лужайки» составляет от четырех до шести-восьми рыл! Вооружены «АК-74».
— Что же они охраняют, Влас?
— Я бы тоже не прочь знать это!
— Надо узнать!
— Кто бы спорил! Попробую, благо местность вроде позволяет.
— А не засветишься?
— Постараюсь!
— Удачи тебе, и в случае чего сразу в лес! Отход в сторону рубежа наблюдения Соловьева.
— Понял! Но ты на быстрые результаты особо не рассчитывай. Здесь, прежде чем работать, прокачать ситуацию крепко надо!
— Я тебя не тороплю!
— И на этом еще раз спасибо! Все, конец связи, Гончар.
— Конец, Влас!
Прапорщик, еще раз осмотрев лужайку, решил ползком сблизиться с каменной грядой, благо до нее вела заросшая неглубокая, но способная скрыть разведчика то ли траншея, то ли канава. Нужного рубежа он достиг без проблем. Из-за гряды выглянул на пространство, ранее невидимое, и увидел стоящий за бараком милицейский «УАЗ».
Во как? А менты тут откуда? Хотя внедорожник вполне мог использоваться и бандитами. Так, куда теперь дальше? К лесу, да обойти всю лужайку? Да, так и следует поступить. Он уже сделал движение в сторону, как открывшаяся в бараке дверь заставила его остановиться. Из лесного домика вышли трое. Двое в милицейской форме, один постарше, со звездами майора на погонах, другой помоложе, сержант. С ними бородач в камуфлированной форме. Ничего не скажешь, весьма интересное трио. Чеченцы разговаривали между собой на своем языке, громко. Власенко понимал разговор. Бородач в камуфляже обратился к майору:
— Идем, выберешь девочек?
— Да, пойдем! То, что следовало, обговорили, пора и домой!
— Не опасаешься, твое начальство или верные ему люди узнают о рабах?
— Э, дорогой Ахмад, я сам себе начальник, а подчиненные мои верные псы.
Бородач укоризненно покачал головой:
— Не переоценивай свои силы, брат.
— Я ничего не переоцениваю! И вообще, мне кажется, мы говорим о чем-то совершенно ненужном. Ты получил партию рабов, заметь, хороших рабов, я беру свою долю!
— Никто с этим не спорит, но уж слишком часто ты стал забирать баб. Мужики, ладно, их перепродаешь и концы в воду, но баб, насколько мне известно, ты оставляешь для себя! Ты что, убиваешь их после того, как пару раз поимеешь?
Чеченский мент рассмеялся:
— Нет, дорогой, я их не убиваю! Они сами подыхают, не выдерживая страсти настоящего горца!
— Куда деваешь трупы?
— Тебе интересно это знать?
— Мне нет, но прибудет Змеелов, он обязательно задаст тебе этот вопрос, как ему ответишь?
— Никак! Перепродаю дам вместе с кавалерами. Он же не будет копаться у меня на винограднике? А именно там, в бетонном бункере, я и держу своих красавиц. Отдельно. Мертвых и живых!
— Ну, смотри! Я, конечно, ничего о твоих делах не знаю и знать не могу, но с Али будь осторожен. Пронюхает про твои забавы, самого в бункер подыхать отправит.