Пусть только чуть посветлеет. Нехорошо, конечно. Но это война. А на войне перво-наперво следует избавиться от чувства благодарности.
Глава 23
Коатлик и караван ее почитателей снова пришли в движение.
С каждым сокрушительным шагом богини росла и сила ее сподвижников. Даже земля, сотрясаясь от остаточных колебаний, выражала, казалось, тем самым свое восхищение могучей поступью богини. Из близлежащих сел и деревень все еще подтягивались сочувствующие.
Ацтеки, сапотеки, миштеки, чочо. И всех их объединяла одна заветная цель.
— Мы идем освобождать Оахаку, сердце империи сапотеков, — провозгласил великий жрец Родриго Лухан во избежание недопонимания. — Надо сбросить иго белых пришельцев, чиланос. Присоединяйтесь к нам, вливайтесь в наше движение, захватывайте принадлежавшие вам когда-то земли! Ниспровергайте навязанных вам святых. Срывайте кресты, разрушайте церкви, где вам предлагают вино и хлеб, утверждая, что это кровь и плоть бога. Настало время отбросить лживые учения. Коатлик не предлагает ничего непостижимого. Только с ней вы едите настоящее мясо, пьете настоящую кровь и становитесь единым целым с вашими дальними предками.
И люди присоединялись к процессии и шли за Коатлик. Кто-то по совету великого жреца ложился в пыль под ее колонноподобные ноги, чтобы она растоптала и поглотила их тела.
Коатлик топтала и поглощала всех, не обращая внимания ни на пол жертвы, ни на ее возраст. Она обходилась без условностей, навязанных мексиканскому народу завоевателями.
Когда они приблизились к городу Акатлан, в богине уже было десять футов роста.
На выходе из города, в котором ее стараниями не осталось ни «индиос», ни миштеков, она подросла до двенадцати футов.
Покидая округ Куакуапан де Леон, Коатлик прибавила в росте еще три фута, а змеиные головы на плечах богини достигли отметки в пятнадцать футов. Темно-серый цвет каменных покровов богини постепенно стал коричневым, что могло означать только одно: базальт начал обрастать жирком.
Шествуя рядом с богиней, Родриго Лухан решился на некоторую вольность и коснулся ее юбочки, сплетенной из змей. И тут он ощутил приятное тепло. А ведь стояла ночь, солнце уже село! Не поддавалась объяснению и та плавность, которую со временем обрела походка каменной статуи.
Пытаясь отдернуть руку, он с ужасом осознал, что это не так просто: кожа одного из пальцев намертво приклеилась к статуе! Так, словно он в мороз дотронулся до холодного металла.
В Мексике, впрочем, говорить о холоде не приходилось. Тогда Родриго Лухан решил, что статуя поглощает всякую плоть, стоит только ее коснуться.
Значит, дотрагиваться до богини, равно как и позволять ей подобное, нельзя. Лухан ускорил шаг. Не так-то просто было поспевать за ней, особенно принимая во внимание, что ее шаги увеличивались по мере того, как она прибавляла в росте.
Интересно, Коатлик перестанет когда-нибудь набирать вес и расти?
А главное — каковы же пределы ее чудовищного аппетита?
Глава 24
— Стой! — приказал Огнетушитель.
Партизан фронта имени Хуареса замер.
— Ке? — Голос хуаресиста прозвучал нежно, словно дуновение ветра.
— Что-то не так, — выдавил Огнетушитель, схватившись за живот.
— Что случилось? — неслышно приблизился к нему спаситель.
— Кажется, я ранен, — с шумом выдохнув, произнес спасенный.
Задрав рубашку, он продемонстрировал партизану свой плоский мускулистый живот. Какая-то царапина, но ни малейшего следа пулевого ранения. Впрочем, входное отверстие от пули малого калибра обнаружить зачастую очень трудно.
Повернувшись к хуаресиста спиной, он спросил:
— Выходное отверстие видишь?
— Нет, сеньор.
— Черт! Такое ощущение, будто в кишках полыхает пожар.
— Вы американец?
— Меня зовут Фьюри.