– Это же не Кленов! – зашептала она, когда очки с разбитым стеклом сползли с окровавленного лица убитого и с головы свалилась кепка. – Похож, но неон!
Муж бросился к телефону, напрочь забыв о том, что все еще сжимает в руках вырванную с мясом колодку.
Он бросил молчавшую трубку, принялся звонить в соседнюю квартиру. Только потом сообразил: ведь это квартира Виктора Павловича Кленова, а именно Кленов, – их сосед, лежит на площадке в луже крови.
Глава 4
Не прошло и десяти минут, как милиция уже была в подъезде, а еще через четверть часа милиционеров сменили люди в штатском, приехавшие на трех машинах – двух черных «Волгах» и микроавтобусе – с одинаково темными стеклами. Мужчины были неразговорчивы и мрачны. Двое вошли в квартиру Софьи Сигизмундовны и Павла Павловича Баратынских, принялись их опрашивать. А затем появился высокий мужчина в осеннем пальто и властно распорядился оставить его наедине с хозяевами квартиры.
– Я вас хочу попросить, – сказал он тоном, не допускающим возражений, – о том, что произошло в вашем подъезде и чему вы стали невольными свидетелями, никому не рассказывать. А если кто-то станет интересоваться, приставать с расспросами, позвоните вот по этому телефону, – и на кухонный стол легла белая карточка, на которой были отпечатаны типографским способом три телефонных номера. – Звонить можно в любое время. Надеюсь, что вы, Софья Сигизмундовна, и вы, Павел Павлович, мою просьбу выполните.
– Но ведь это же не Кленов… – робко заикнулась Баратынская.
– Да, это не Кленов. Но об этом известно лишь вам и мне, а также моим людям. А для других – погиб ваш сосед. Вы все поняли?
– Да, – спокойно сказал Павел Павлович.
А Софья Сигизмундовна проглотила вертевшиеся на языке вопросы и пробормотала:
– Как скажете, так мы и сделаем.
– Вот и хорошо. Надеюсь на вашу помощь.
Через пару часов уже мало что напоминало в подъезде о том, что здесь произошло. А муж с женой впервые за последние пару месяцев сидели на кухне, глядя в глаза друг другу, и женщина заботливо подливала мужу крепко заваренный чай в чашку, которую принесла из своей комнаты.
– Чем он занимается, Павел?
– Кто, Софа? – Баратынский сам удивился, как легко назвал жену по имени.
– Кленов, кто же еще? Он же жив, убили другого.
А наверное, хотели убить его. Ведь что сказал этот генерал…
– А ты думаешь, это генерал приходил?
– Не меньше.
– А по-моему, полковник. Генералы в кабинетах сидят.
– Так вот, он же сказал, что если кто спросит.., чтобы мы говорили.., мол, убит Кленов. Так ты мне не ответил, Павел, чем занимался этот Кленов? Ты же иногда с ним разговаривал, заходил к нему по-соседски, брал книги.
– Он не любил говорить о своей работе.
– Но ты же видел его библиотеку?
– Видел, библиотека завидная. Я знаю только одно: он занимался чем-то секретным, работал на военных…
– На военных? Он же, кажется, микробиолог?
– А что, по-твоему, военных это не интересует?
– Наверное, интересует, если его хотели убить, – покачала головой Софья Сигизмундовна.
– Вот и я думаю, что ему угрожает опасность.
– А у тебя есть его рабочий телефон?
Муж кивнул:
– Есть, конечно.
– Может, позвоним ему, обо всем расскажем?
– Нет, он мне как-то говорил, чтобы зря ему не звонили – разве только если квартиру затопит, если вода польется из-под двери, но вроде пока ничего не льет…
– Но то, что случилось, еще хуже.
– Думаешь, ему без нас не сообщат?
Баратынские еще долго сидели за кухонным столом, пили чай, стараясь в мельчайших подробностях вспомнить все, что они знали о докторе наук Викторе Павловиче Кленове и о его родителях, которым раньше принадлежала соседняя квартира. Родители Кленова тоже были людьми не простыми. Отец – университетский профессор, мать заведовала библиотекой. Кленов был их единственным сыном.