Ничего хорошего из этого не получилось: заказчик попросту послал ее, сказав, что не знает ни о каком армянине и с Вадимом Васильевым не знаком. А если она будет продолжать настаивать, то он обратится в ФСБ.
– И там с тобой, крошка, так поговорят, что никаких денег не захочешь и даже забудешь свою фамилию, – добавил он, мерзко хохотнув.
– Ну, что ж, воля ваша, – сказала Светлана, – на нет и суда нет..
Она даже не стала пугать, не стала сотрясать воздух угрозами, а просто удалилась, понимая, что если человек открыто пугает, то навряд ли применит силу. Она ушла. А через две недели на обочине Волоколамского шоссе в кювете, в грязной траве гаишники обнаружили труп. Автомобиль бизнесмена нашли метрах в четырехстах от мертвого хозяина, в густом кустарнике.
Следователю было непонятно, как он там оказался, не по воздуху же его туда забросили? И как так получилось, что труп владельца автомобиля находился метрах в четырехстах от машины? Портфель, с которым бизнесмен покинул свой офис и в котором, как потом выяснилось, лежала крупная сумма денег, исчез бесследно. Исчезли так же дорогие часы и перстень. Убит бизнесмен, как выяснили криминалисты из МУРа, был с довольно-таки приличного расстояния – метров с двадцати, причем не из винтовки, а из пистолета. Вот это наводило на определенные размышления. Было ясно, что убийца – профессионал, прекрасно стреляющий из пистолета. Следователь не сомневался в том, что убийство заказное, но так и не ухватил ни одной ниточки. Дело осталось нераскрытым…
* * *
Недели оказалось вполне достаточно для того, чтобы Светлана разработала жесткий сценарий, по которому она собиралась действовать против, в общем-то, глубоко безразличного ей Кленова. Но одно дело разработать, а совсем другое дело – реализовать. Ведь жизнь всегда подкидывает всевозможные сюрпризы.
Не был исключением и этот день. Во-первых, на улицах как назло было полно машин, и Светлана, сидя за рулем, нервничала, уже начинала волноваться, что может опоздать, и тогда реализацию плана придется отложить еще на неделю, что ее совсем не устраивало. Лицо Светланы оставалось бесстрастным, но когда ее новый «Фольксваген» застрял на перекрестке, она прикусила нижнюю губу и сжала руль так, что костяшки пальцев побелели.
Впереди маячила длинная череда машин, ожидающих, когда загорится стрелка, разрешающая поворот направо. Стрелка вспыхивала уже дважды, но машины ползли как караван тяжело груженых верблюдов.
– Уроды! – ругнулась Светлана и, резко вывернув руль, выехала из потока на встречную полосу, а затем, едва вспыхнула стрелка, резко повернула руль направо, подрезая троллейбус.
Вот здесь и случилась неприятность. Гаишник возник словно из-под земли, она видела, что еще несколько секунд назад, когда она выворачивала руль, на обочине никого не было, лишь торчал одинокий рекламный щит. А тут – здрасьте, стоит мент, свистит и зло машет своей полосатой палкой, дескать, поворачивай, подъезжай ко мне. Светлана выругалась, вздохнула и подъехала к обочине, упершись правым передним колесом в бордюр. Она не спешила выходить, лишь открыла правую дверцу, чтобы инспектор мог ее хорошенько рассмотреть. А гаишник не спешил к ней подходить, чувствуя свою власть.
Наконец он догадался, что если женщина не вышла из машины, значит что-то там не в порядке, сделал несколько шагов, вяло приложил руку к фуражке, назвал свою фамилию и звание. Лишь после этого, нагнувшись, заглянул в салон. Увидел он такое, что черные редкие брови сложились домиком на середине лба. Женщина в сером плаще сидела, почти касаясь животом руля, по щекам ее бежали слезы, губы были искусаны почти в кровь, глаза моргали, руки судорожно сжимали баранку.
– Ваши документы, – по инерции бросил сержант и осекся.