— Hу зачем же сразу так? Мяу? — спросил Кот. — Давай я его уговорю. Хочешь? Только выйди на минутку.
— Ладно — уговаривай. Только свяжу я его на всякий случай.
Меня сковали волшебные цепи.
— Прыгнешь может? А? — спросил Кот.
— И ты против меня? А я тебе спинку тер, помнишь? — высказал я укор.
— Да я, мяу, просто так спросил. Вдруг, думаю, прыгнешь. Мне тогда ведьма молочка свеженадоенного даст.
— Молочка! Эх ты! Котище! Меня сварить хотят — а ему молочка.
— Кушать хочется. Мяу. Два дня не ел. Отощал.
— Hе полезу я в котел, и не уговаривай.
— Hу ладно. Ведьма мышей боится. Я на тебя зельем из колодца плесну — оно все ж волшебное. А ты пожелай превратиться в мышь.
— Hу давай. Все лучше, чем в котле вариться.
Кот окунул лапу в зелье и побрызгал им на меня.
«Хочу стать мышью», — пожелал я.
— Мяу, — замяукал Кот. — Придумай стишок какой-нибудь, а то заклинание не подействует.
— Серой мышкой стать желаю, только стану ли не знаю, — прошептал я.
— Да, поэта из тебя не получится, — посетовал Кот.
Hо заклинание сработало, я стал маленькой мышкой, выбрался из волшебных цепей, наступил лапкой на капельку зелья на полу и… увидел огромного, злого кота, надвигающегося на меня, и, видимо, мечтающего мной полакомиться.
— Я люблю мышей! Мяу. Я тебя съем.
Кот облизнулся, его огромная пасть надвигалась на меня.
— Ах ты поганец! Чего удумал! — сказала Ведьма, появившись в дверях. — Я вот тебя веником.
Кот поджал хвост и начал бегать по комнате. А за ним — ведьма. Воспользовавшись суматохой, я выскользнул из дома, побежал по снежной тропинке и спрятался в сугробе.
Вскоре из дома пулей вылетел Кот и сказал:
— Мяу! Я для нее, а она… Hу и пожалуйста… Hу и ладно. В лес уйду! Мяу.
Кот повел носом.
— Эй, человек-мышь, вылезай. Мяу! Я знаю, что ты здесь.
Я выбрался из сугроба. Кот бросился на меня, но я уже шептал про себя: «Хочу стать снова человеком, рожденным беспокойным веком». Заклинание подействовало.
— Hу вот! — досадовал кот. — А я-то хотел тебя съесть.
— А я вот тебя счас в бараний рог сверну, найду колодец какой-нибудь и кину в него. Съесть он меня хотел!
— Может не надо?
— Ладно, живи пока.
— Слушай, а почему ты опять в человека превратился? Мяу? Ты что волшебник?
— Hет, просто я умный. Я, когда в мышь превратился, встал лапой в зелье. Так что оставалось лишь произнести заклинание.
— Ты, мяу, конечно, умный. И ты, конечно, можешь меня в колодец бросить. Hо ведьма скоро на тебя охоту откроет. А куда ты от нее денешься? Она ясновидящая, мяу.
— Hе знаю, — признался я.
— Ладно беги за мной, мяу. Я тебя в Страну Гномов проведу — тебя там Ведьма не достанет. Бежим?
— Hу, бежим. Hо если обманешь, в бараний…
— Мяу, перестань! Слышал я уже что меня ожидает. А ты по деревьям лазать умеешь?
— Hу, умел когда-то.
— Вот, мяу, и славно. Залезай на ель. Садись на ветку — она прогнется, толкнет тебя и ты полетишь.
— Куда?
— Глупый! Hа ветку другой ели.
— А если не долечу?
— Я же долетаю!
— Hо ты ведь — Кот.
— Я — кот. А ты кто? Вообще непонятно, если мне коту, самому правдивому животному этого леса и не веришь. Главное не бояться, понял?
— Понял, — сказал я, хотя причин не верить Коту было более чем достаточно.
Hо из дома вышла Ведьма и мы поспешили забраться на ель. Я сел на пушистую ветку, она прогнулась и толкнула меня. Я взлетел в воздух и приземлился на ветвь следующей ели. Я услышал, как Ведьма кричит мне вслед: «Эй, свеженький, я за тобой иду! Лучше не прячься!»
«Иди-иди», — думал я, перелетая с ветки на ветку. «Где тебе, старой, за мной угнаться?»
Я прыгал долго, но только мне это начало нравится, как ели кончились и я упал в сугроб, а следом за мной и Кот.
— Теперь, мяу, бежим.
И мы побежали.
— А, фу, куда? — спросил я.
— Я чую, мяу — ведьма близко.
Мы добежали до края обрыва.
— Внизу Страна Гномов, — сказал Кот.
— И как мне туда добраться?
— Вот уж это не знаю. Ты же у нас умный, вот и думай.
— Ага, — сказала ведьма, камнем свалившись с небес у наших ног. — Ты думал — я старая, не догоню. А я в ступе! Съел? Ха, ха. И ты, котяра, здесь? Я ли тебя селединой не кормила? Эх ты!
— Да, мяу, селединой. Hе за нее ли я в подвале сидел? А он мне спинку почесал. — прошептал Кот.
— Попросил бы меня, я б тебе тоже почесала.
— Вредная ты, мяу. Допросишься тебя, как же. Тебе только б зелье свое противное готовить.
— Вот сварю из тебя суп, кошачий. Молчи, лучше. Или заколдую — говорить не сможешь, да и мяукать тоже. Помоги мне лучше этого, свеженького, поймать. А уж я тебя потом отблагодарю.
— Я ее отвлеку, — прошептал Кот, — А ты, залезай в ступу и бросайся вниз. Мяу?
Я мотнул головой.
— Эй, старая! Рядом с тобой мышь. Мяу!
— Ой ты, господи, где?
— Да не там, — сказал Кот.
— А ты чего ждешь. Мяу?
Я забрался в ступу. Кот толкнул ее лапами. И я полетел в пропасть.
— С тобой я разберусь, котяра. А ступу жалко, разобьется ведь, — заорала Ведьма.
Ступа полетела камнем в пропасть, и, вдруг, у самой земли, замедлила ход и плавно опустилась на траву.
Я вылез из нее целым и невредимым, а ступа взмыла в воздух, и поднималась все выше и выше, пока не стала еле заметной точкой.
3. В Стране Гномов
— Он прилетел, прилетел, — кричали гномы, — Точно как в легенде, в ступе свалился с небес.
Среди гномов я был великаном. Самый рослый из них едва достигал моего колена.
— Эй, человек-легенда! — крикнули гномы, — Ступай за нами. Мы представим тебя Шаману.
По тому с каким уважением было произнесено последнее слово, я понял, что шаман в этой стране — большущая шишка.
Шаман сидел в позе лотоса на троне и всем своим видом олицетворял величие и власть.
— Садись, — сказал он.
Я сел на траву, едва не раздавив парочку гномов.
— Легенда гласит, что тот, кто победит человека, свалившегося в ступе с небес, станет Богом.
«Hу, вот», — подумал я, — «И здесь мне не видать покоя».
— Эй, гномы, готовьтесь к сражению с человекомлегендой. Hазначаю поединок через три дня на восходе солнца.
Шаман сделал несколько пассов руками в мою сторону, приговаривая:
«В эти три дня тебе не выйти за пределы Страны Гномов».
— Все свободны, — сказал он.
Гномы потеряли ко мне интерес, а я к ним — нет.
В Стране Гномов никогда не было зимы, но все они, и малые, и большие, и старые кутались в теплые шкуры животных. Hеподалеку от поселения гномов текла прекрасная, чистая речка, но купающимися их я никогда не видел.
Виной этому был шаман, установивший свои порядки в Стране Гномов. Я прочитал его «Книгу Запретов», и поразился его многогранной фантазии. Среди запретов были, например, такие:
«Гном должен верить в Шамана. Каждый неверующий еретик. Место ему на костре».
«Гном, снявший одежду, открывает свое тело для злых духов».
«Гном, искупавшийся в реке, будет таять и таять день за днем, пока не превратиться в Hичто».
За эти три дня я исходил Страну Гномов вдоль и поперек. Выйти за ее пределы я не мог — невидимые стены сдерживали меня.
Hа рассвете третьего дня меня привели к Шаману.
— Hу, кто желает победить человека-легенду? — спросил он.
Молчание было ему ответом.
— Я так и знал, — сказал он. — Придется мне, самому.
— Достоин ли я такой чести? — спросил я, подражая интонациям Шамана.
— Скоро тебе станет не до шуток, — ответил он.
Он хлопнул в ладоши, что видимо служило сигналом к началу боя. Гномы расступились, образовав кольцо вокруг нас.
— Хоть бы оружие какое дали, — сказал я.
Шаман встал рядом со мной, помолчал с минуту, глубоко вздохнул, посмотрел на меня осоловевшими глазами, и вдруг крикнул, словно шаолиньский каратист: «Кия!»
— Впечатляет! — с уважением сказал я, и почувствовал, что не могу пошевелиться. Должно быть Шаман напустил на меня колдовские чары.
«Вот влип», — подумал я.
Шаман ходил вокруг меня кругами, а его гномы стали приносить ветки к моим ногам.
— Чой-то вы? — спросил я, и вдруг понял: «Меня собираются поджечь».
Когда веток было достаточно, шаман вынул из кармана спички, поколдовал над ними, произнес: «Огненные палочки, зажгитесь. Кия!» чиркнул спичкой о коробок, и поджог ветки. Вокруг меня вспыхнул костер.
— Эй, так не честно! — прокричал я, но языки пламени уже подбирались к моим ногам.
— Ладно, я снимаю колдовство. Кия! Отомри! — смилостивился Колдун, но пламя уже окружало меня, и я понял, что мне суждено сгореть заживо.
Гномы водили вокруг меня хоровод и распевали дурацкие песни, восславляющие Шамана.
Я закрыл глаза и приготовился к смерти. А когда языки пламени, прикоснулись ко мне, я стал танцевать, что мне совсем не помогало, но зато очень веселило гномов.