– Так, хлопцы, со Стасом Кугушевым все нормально. Он ногу сломал, сейчас его на «полуторке» в наш медсанбат привезут. А сейчас двумя звеньями идем на перехват бомбардировщиков. В бою действовать решительно, но и осмотрительно, – напомнил майор Волин молодым летчикам. – На рожон не лезьте и от ведущего не отрывайтесь. По машинам!
– Есть, товарищ майор!
Через несколько минут два звена «аэрокобр» поднялось в воздух.
Восемь истребителей шли в строю пеленга над облаками на большой высоте. «Аэрокобры» наводились наземным командным пунктом по радио с помощью радиолокатора РУС-2 «Редут». Это позволяло очень быстро наводить на воздушные цели собственные силы истребителей.
– Внимание, Леопарды, прием, я – Поляна-2, – раздался в наушниках шлемофона майора Волина звонкий девичий голос оператора наземного пункта наведения. – Полсотни «хейнкелей-111» идет ниже вас встречным курсом под прикрытием двадцати «мессеров». «Лавочкины» из соседнего авиаполка связали боем истребители прикрытия. Ваша цель – бомбардировщики! Идут курсом сто восемьдесят градусов.
– Вас понял, Поляна-2, вступаю в бой! – ответил майор Волин, увеличивая обороты двигателя.
Истребители довернули на заданный курс. Вскоре майор Волин разглядел ниже на фоне облаков россыпь жирных черных точек. Рядом с ними огненные трассы рассекали облачный покров – это Ла-5ФН сковали боем «мессеры» прикрытия. В наушниках пилотов «аэрокобр» раздавались отголоски этого боя.
– Всем Леопардам, прием. Делай, как я!
Группа из восьми «аэрокобр» сейчас находилась примерно в восьмистах метрах над группой «хейнкелей» He-111H-6. Александр Волин отклонил ручку управления вправо, перевернув «Аэрокобру» кабиной вниз, а потом взял ручку управления на себя. Земля рванулась вперед, отрицательные перегрузки оторвали тело летчика от чашки сиденья, в которой был уложен парашют[15]. «Кобра» устремилась в пикирование. Чуть погодя Волин снова отклонил ручку управления, выведя истребитель снова «в горизонт». Земля и небо снова поменялись местами, и головная «Кобра» оказалась в пологом пикировании над строем «хейнкелей-111». Прямо перед собой Волин увидел увеличивающиеся на глазах немецкие двухмоторные бомбардировщики с черными крестами на крыльях. Летчик взял ручку на себя, и снова перегрузка навалилась свинцовой тяжестью. Но в прицеле уже маячит силуэт ведущего бомбардировщика.
Огонь! – палец давит на гашетку. Светящиеся трассы разбивают прозрачную кабину пилотов на сверкающие хрустальные осколки. Мощные 37-миллиметровые снаряды и крупнокалиберные 12,7-миллиметровые пули буквально изорвали в клочья плоть пилота и штурмана головного He-111H-6. Огромный, похожий на летающего кита бомбардировщик словно бы натолкнулся на невидимую стену. «Обезглавленный» самолет завалился на крыло.
Александр Волин продолжает стремительное орлиное пике, буквально пронзая строй тяжелых двухмоторных бомбардировщиков люфтваффе. Под таким углом воздушные стрелки немецких бомбовозов не могли вести по атакующим краснозвездным истребителям стрельбу из своих турельных пулеметов.
Вслед за «Аэрокоброй» комэска на строй «хейнкелей-111» обрушились и остальные семь краснозвездных истребителей. В пикировании летчики вели шквальный огонь по выбранным целям, они пронзали сомкнутый строй бомбардировщиков, и сразу несколько врагов, объятых пламенем, рухнули на изборожденную танковыми траками землю. Атака «сталинских соколов» была настолько стремительна, что уцелевшие немцы даже не успели воспользоваться парашютами.
– Крестам в нашем небе не место! Леопарды – второй заход!
Александр Волин взял ручку на себя, «переламывая» крутую траекторию истребителя, – стремительно приближающаяся земля, которая уже, что называется, била по глазам, послушно ушла назад, под крылья «Аэрокобры». Перегрузка застлала глаза летчика, но сквозь кровавую пелену он увидел в прицеле хвост замыкающего «Хейнкеля-111». Нижний кормовой стрелок в своей гондоле открыл заградительный огонь, но что он мог поделать со своим пулеметом винтовочного калибра против огневой мощи «Аэрокобры»? Verflu-chtische Flugjager! – Проклятый истребитель! Flugenschutze – воздушный стрелок вжал приклад в плечо и бил длинными очередями по мелькающему в прицеле остроносому силуэту. Но русский истребитель каким-то непостижимым образом уворачивался. Внезапно прямо в лицо стрелку ударили вспышки трассеров: ослепительное сияние сменилось багровой тьмой… Очередь крупнокалиберных пулеметов «Кобры» раздробил грудную клетку и череп немецкого стрелка, превратив всю верхнюю часть его туловища в кровавое месиво. А несколько разрывов 37-миллиметровых снарядов в «подбрюшье» переломили фюзеляж бомбардировщика пополам. Пылающие обломки закружились в воздухе.
– «Худые» выше, заходят со стороны солнца! – раздался в наушниках голос молодого летчика, лейтенанта Овечкина. Два «мессера» откололи его истребитель от напарника и теперь зажали его в «клещи». Но молодой пилот даже на краю гибели сумел предупредить своих товарищей. – Они сзади меня, заходят в хвост! Я не могу уйти от них, на помощь!
– Иду на помощь, Костя, держись!
– Не могу… – Молодой летчик маневрировал с большими перегрузками.
Но «мессеры» не отставали, а смертоносное кружево огненных трасс прошивало небо вокруг «Аэрокобры». Вот огненная плеть прошла совсем рядом. А следующая хлестнула по правой плоскости, словно когтями сдирая обшивку.
Но вот сверху на Bf-109G-6 спикировали две «аэрокобры», немецкие пилоты, не принимая боя, переворотом через крыло ушли на пикирование. «Сталинским соколам» остался только лишь дым от форсированных двигателей.
– Леопард-1, прием, это Кожедуб. Мои «лавочкины» идут вам на смену. Выходите из боя.
– Я Поляна-2, прием. Леопард-1, выходите из боя.
– Понял вас, выхожу из боя. Пятнистые – за мной! Уходим на аэродром.
«Аэрокобры» сделали круг и полетели домой.
* * *В этот день Волину еще дважды приходилось поднимать своих «орлят». Воздушные бои над Курской дугой отличались особой ожесточенностью. Советские летчики демонстрировали не только героическую отвагу, но и тактическое мастерство. За три года боев русские воины закалились и приобрели бесценный опыт. Но и немецкие летчики не собирались отступать! Над Кубанью краснозвездные «ястребки» впервые переломили ход воздушного сражения, а над Орлом, Белгородом и Понырями советская авиация развивала тактические успехи в воздухе.
В Сталинградской битве советские летчики-истребители дрались храбро и умело, но в небе соотношение немецких и наших самолетов в последние дни лета 1942 года было семь к одному. Но те, кто выжил в пылающем небе над Волгой, как бывший ас-штрафник Александр Волин, сейчас валили подрастерявших боевой дух «крылатых тевтонцев».
Штрафники… Они сражались в отдельной истребительной эскадрилье, подчиненной непосредственно 268-й истребительной авиадивизии 8-й Воздушной армии. Это подразделение было сформировано 18 сентября 1942 года. Командовал ею вначале майор Деркач. В небе Сталинграда все летчики были смертниками. Но воздушные лишенные наград и званий бойцы комэска штрафного авиаотряда майора Деркача рисковали еще больше, чем обычные, линейные пилоты. И это при том, что по выучке летчики-штрафники не уступали известным воздушным бойцам. Например, лейтенант Горанчук выполнил 250 боевых вылетов и был награжден орденом Красного Знамени. Но от усталости после боевых вылетов он разбил один за другим два самолета при посадке. За это опытный летчик и попал в штрафную эскадрилью. Таким же бывалым воздушным бойцом был и старшина Елисеев, выполнивший уже около сорока боевых вылетов до того, как стал штрафником. Старшина Бережко и старший сержант Горхивер совершили один 120, а другой – полторы сотни боевых вылетов. Однако они оба были обвинены в трусости и уклонении от боя. Обвинение тем более странное, что впоследствии они по несколько раз в день поднимались навстречу врагу и бесстрашно вели воздушный бой с превосходящими силами противника[16].
Ну что ж – тем хуже было гитлеровцам! Хваленые «эксперты» люфтваффе не досчитались многих своих пилотов после встречи с крылатыми штрафниками. Те обеспечили завоевателям осиновые кресты вместо железных!
Глава 7 Фронтовой треугольник
Александр Волин устало откинулся на бронезаголовник летного кресла, расстегнул летный шлем, потер горло, красное от впившихся в кожу ларингофонов. Раскрыл замок привязных ремней… За спиной и противопожарной бронеперегородкой потрескивал, остывая, мотор «Аэрокобры». За остеклением фонаря кабины медленно умирал день – выглянувшее из-за облаков закатное солнце окрасило небо в багровый цвет крови и огня. Будто боги продолжили яростные дела людей и лили там свою небесную кровь огненными мечами.