Босх смотрел, как женщина достала сигарету, закурила и, выдыхая дым, откинула голову к потолочной камере. Дым затуманил лицо. Но, пока оно не скрылось в тумане, Босх узнал эту женщину. Он застыл в молчании. А Смольц тем временем вернул пленку к самому четкому кадру и остановил движение. Босх смотрел и ничего не говорил.
Оператор рассуждал, что это лучшее, на что они могли надеяться. Открылась дверь, и появился Мейер. Один.
– Эми только что начала сдавать. Она будет занята около десяти минут. Я оставил ей записку, чтобы она поднялась к нам.
– Позвоните и скажите, что ей ни к чему утруждаться. – Босх так и не отвел взгляда от экрана.
– Серьезно? Почему?
– Я знаю, кто она.
– Кто же?
Может, от того, что Босх видел, как женщина зажгла сигарету, или от внезапного ощущения тревоги, но ему отчаянно захотелось курить.
– Так, знавал когда-то давно, – промолвил он.
* * *
Босх сидел на кровати, поставив телефон на колени, и ждал, когда ему позвонят с совещания. Вспоминал женщину, которая, как он полагал, давно ушла из его жизни. Сколько лет назад это было? Четыре? Пять? В нем так бурлили мысли и чувства, что он не мог сосчитать. Неудивительно, что она уже вышла из тюрьмы.
– Элеонор Уиш, – произнес он вслух.
Босх представил палисандры перед ее домом в Санта-Монике. Вспомнил, как они занимались любовью, маленький шрам в виде полумесяца на ее скуле. И вопрос, который она задала в постели: «Ты веришь, что можно оставаться одному и не чувствовать себя одиноким?»
Зазвонил телефон. Босх стряхнул с себя наваждение и поднял трубку. Говорила Биллетс:
– Гарри, мы собрались. Ты хорошо меня слышишь?
– Не слишком.
– Ничего не поделаешь – казенное оборудование. Хорошо, приступим. Поделимся новостями. Что у тебя?
– У меня не много.
Босх рассказал, что ему удалось: о пропавшей квитанции – хотя бы что-то заслуживающее внимания – и о том, как смотрел пленки, но не упомянул, что узнал Элеонор Уиш. Решил, что в данный момент между ней и Алисо невозможно установить явной связи. Так что лучше об этом пока помолчать. Он закончил ближайшими планами: он собирался навестить «Долли» – то место, куда Алисо звонил из своего кабинета в «Арчуэй». И некую Лейлу, с которой беседовал.
Следующим отчитывался Эдгар. Он объявил, что сценарист чист, поскольку имеет алиби. К тому же чутье подсказывало Эдгару, что, хотя молодой человек имел полное право ненавидеть Алисо, он не из тех, кто мог схватиться за оружие.
Эдгар общался с рабочими в гараже, где мыли и полировали машину Алисо, пока тот находился в Лас-Вегасе. Гараж принадлежал аэродромной службе, и человек, который отдавал Алисо «роллс-ройс», сообщил, что пассажир был один, спокоен и никуда не спешил.
– Обычное дело, – продолжил Эдгар. – Алисо забрал автомобиль, отвалил двадцатку на чай и поехал домой. А перехватили его по дороге. Я полагаю, где-нибудь на Малхолланд-драйв. Уж больно там много безлюдных, закрытых поворотов. Если действовать быстро, можно запросто тормознуть. Работали, наверное, вдвоем.
– Что сказал служитель насчет его багажа? – спросил Босх.
– Ах да, – спохватился Эдгар. – У него были сумка и кейс. Точно такие, как описывала жена. Серебристый кейс и сумка с наплечным ремнем. Ни то ни другое Алисо в багаж не сдавал.
Босх кивнул, хотя был в номере один и никто его не видел.
– А пресса? – поинтересовался он.
– Всё под контролем, – успокоила его Биллетс. – Завтра служба связи с журналистами выпустит пресс-релиз. В нем будет фотография «роллс-ройса». Машину позволят снимать на видео в полицейском гараже. А я это все озвучу. Будем надеяться, писаки проглотят. Так, Джерри, что у тебя еще?
Эдгар подытожил доклад, сказав, что закончил с бумажками по убийству и отработал половину списка – тех, кто выдвинул различные иски против Алисо.