На мгновение задумался, не отправить ли Эдгару вопрос на пейджер – может, им с Райдер удалось раздобыть что-нибудь полезное. Но решил этого не делать. Напарники понимали, что сроки поджимают, и, если бы что-нибудь обнаружили, немедленно бы позвонили.
Босх машинально кинул взгляд на стол отдела расследования преступлений на сексуальной почве и внезапно сообразил, что он ищет сделанную «Поляроидом» фотографию девочки, которая в пятницу приходила с матерью заявить об изнасиловании. Фотография лежала первой в стопке других приколотых к конверту, где хранились дела. Детектив Мэри Канти оставила их на столе до понедельника. Босх раскрепил пачку и стал перебирать снимки. С девочкой обошлись жестоко: синяки и ссадины на теле являлись свидетельством того, насколько все неладно в этом городе. Босху всегда легче работалось с жертвами, жизнь которых уже оборвалась. Живые не давали покоя, потому что их не удавалось утешить. Они навечно оставались с вопросом: «Почему так со мной обошлись?»
Иногда Босху казалось, что город – огромный сток, где скапливаются и кружатся нечистоты. В них плохие люди намного превышают числом хороших. Вот они – подонки, обманщики, насильники и убийцы. И так легко появляются типы вроде Пауэрса. Очень легко.
Босх сунул фотографии под скрепку, удивляясь собственному болезненному любопытству к несчастью подростка. Вернулся к столу и набрал свой домашний номер. Он не был дома почти сутки, а уходя, оставил под ковриком ключи и теперь надеялся, что Элеонор Уиш ответит. Или она оставила сообщение на автоответчике? Босх набрал код, но аппарат сообщил, что информации не поступало.
Он долго стоял и, прижав трубку к уху, думал об Элеонор. Неожиданно услышал ее голос:
– Гарри, это ты?
– Да, почему ты не отвечала?
– Не предполагала, что звонят мне.
– Когда ты вернулась?
– Вечером. Спасибо, что оставил ключи.
– Ради Бога. Где ты была?
– Летала в Лас-Вегас. Хотела забрать машину и снять деньги с банковского счета. А где ты пропадаешь всю ночь?
– Работаю. У нас новый подозреваемый – держим его здесь. Ты заходила к себе домой?
– Нет.
– Извини, что разбудил.
– Ничего. Я о тебе беспокоилась, но не стала звонить на работу – мало ли, может, ты занят.
Босх хотел спросить, что с ними будет дальше, но испытал такое счастье от того, что Элеонор оказалась у него в доме, что не решился торопить события.
– Не представляю, сколько я тут пробуду, – промолвил он.
Босх услышал, как открылась и с треском захлопнулась дверь.
– Тебе пора? – спросила Элеонор.
– М-м-м…
В помещении появились Эдгар и Райдер. Кизмин несла большой коричневый пакет для улик, а Джерри – картонную коробку с пришпиленной карточкой, на которой кто-то написал маркером «Рождество». Он улыбался.
– Да, пожалуй, пора, – проговорил в трубку Босх.
– До скорого!
– Ты меня подождешь?
– Обязательно.
– О'кей, Элеонор, вернусь, как только смогу.
Босх положил трубку и посмотрел на коллег. Эдгар продолжал улыбаться.
– Вот тебе, Гарри, рождественский подарок. В этой коробке Пауэрс со всеми его потрохами.
– Обувь?
– Нет, гораздо интереснее.
– Покажи!
Эдгар снял крышку, достал лежащий сверху конверт из оберточной бумаги и повернул коробку так, чтобы Босх видел ее содержимое. Тот присвистнул.
– С Рождеством!
– Считали? – Босх не сводил глаз с перевязанных резинками пачек денег.
– На каждой пачке стоит цифра. Если все суммировать, получается четыреста восемьдесят тысяч. Похоже, здесь все. Неплохой подарочек! – Глаза Джерри светились.
– Отличный. Где вы это нашли?
– На чердаке. Заглянули в последнюю очередь. Но стоило мне сунуть туда голову – вот она коробка, прямо передо мной.
Босх кивнул.
– Что еще?
– Вот это обнаружили под матрасом.
Эдгар вынул из конверта пачку фотографий.