— Ну что ж? — наконец произнес я. — Кто из нас первый посмотрит что получилось?
Лабиринт промолчал. Он подошел к Машине и отодвинул задвижку камеры.
Его пальцы появились с тонким листком бумаги, испещренной нотными символами. Он передал его мне.
— Вот результат, — только и сказал. — Пойдемте наверх и попытаемся сыграть то, что получилось.
Мы вернулись наверх, прошли в музыкальную комнату, Лабиринт сел за большой рояль и я вручил ему полученную партитуру. Он открыл ее, некоторое время с напряженным и бесстрастным лицом изучал, а затем начал играть.
Я слушал музыку. Она была мерзкой. Я никогда ранее не слышал ничего подобного. Это была дьявольская какофония, без смысла и содержания, за исключением разве что чего-то неземного, насыщающего ее чем-то, не заложенным в нее изначально. Только с большими усилиями я мог узнать в ней то, что было когда-то фугой Баха, частью самого совершенного и ценимого произведения.
— Что ж, все ясно, — произнес Лабиринт.
Он встал, взял партитуру в руки и разорвал ее на мелкие кусочки.
Пока мы шли к моему автомобилю, я попытался вслух проанализировать:
— Я думаю, что борьба за выживание наиболее выраженная черта человеческой натуры. Мораль и этика отступают перед ней.
Лабиринт одобрительно кивнул:
— Возможно, единственное, что может быть сделано, так это лишь спасение их самих — морали и этики.
— Время рассудит, — произнес я. — Возможно, что даже после неудачи с этим методом, найдется что-либо иное, то, что мы не можем предсказать или предвидеть сейчас, то, что появится завтра.
Я пожелал ему доброй ночи и сел в свою машину. Стояла кромешная тьма.
Ночь полностью вступила в свои права. Я включил фары и двинулся по дороге.
Нигде не было видно других машин. Я был один и мне было очень холодно.
На перекрестке я задержался, переключая скорость. Неожиданно на краю дороги, у самого бордюра, возле подножия огромного платана, в темноте, что-то зашевелилось. Я всмотрелся, чтобы разобраться, что это там.
У подножия платана огромный серо-коричневый жук что-то строил, таская куски грязи к странному, уродливому сооружению. Слегка озадаченный, я с любопытством наблюдал некоторое время за жуком, пока он не обратил на меня внимание. Жук прекратил свою работу, резко развернулся и заскочил в свое жилище, хлопнув плотно закрывшейся дверцей.
А я поехал дальше.
