Дегроф слушал, не дрогнув. Если бы даже он знал все, не стал бы это демонстрировать.
– Грабители знали код сигнализации, но понадобилась взрывчатка, чтобы вскрыть сейф.
– Да, – сказал Дегроф.
– По словам вашего сына, комбинация не менялась двадцать лет. И вы, и ваш сын знали ее наизусть. Вы только что разменяли шестой десяток, когда сейф был установлен. Сигнализация, напротив, была оборудована только семь лет назад или около того, когда вам было семьдесят три.
Дегроф кивнул:
– Гислай знает, что у меня есть трудности с запоминанием цифр. Чем старше становишься, тем быстрее забываешь простые вещи. Гислай предложил код, который я никак не смогу забыть.
– Дату рождения?
– Верно, комиссар: девятнадцать ноль пять. Я родился 19 мая 1914 года.
– Ваш сын заявляет, что вы с ним были единственными, кто знал код. Так же и с сигнализацией, господин Дегроф?
Дегроф был явно озадачен.
– Гислай сделал предложение на рождественской вечеринке. Мы все пили…
– Вся семья собралась за столом, – подсказал Ван-Ин.
– Точно, – сказал Дегроф. – Все, наверное, слышали нас, хотя было много шума.
– Натали в контакте с семьей?
– Комиссар, вы не пытаетесь предположить, что кто-то из моих детей несет ответственность за этот маскарад?
– Ваша жена посылает ей деньги.
Дегроф склонил голову:
– Знаю, комиссар. Но также и Шарлотта, и, видимо, моя невестка Анна-Мари тоже.
– Таким образом, у нее было достаточно возможностей?
– Но мне до сих пор трудно поверить. Зачем ей это? Она с этого ничего не получит, а Натали интересуют лишь деньги.
Дегроф скрестил руки на груди и сидел так в течение нескольких секунд, как наказанный школьник.
– Может быть, она продала код грабителям, – предположил Ван-Ин мягко. – И у меня есть пара вопросов о них.
Правда всплыла. Если он напортачил, теперь будет выглядеть полным идиотом.
– Я сильно подозреваю, что вы знаете виновных. Но я не понимаю, почему вы покрываете их.
Дегроф не стал рвать и метать. Он замер.
– Выходит, я не ошибся в вас, в конце концов, комиссар.
Ван-Ин моргнул. Он ожидал совершенно другой реакции.
– Могу ли я спросить, как вы пришли к такому выводу, комиссар?
Он не мог забыть чувство победы, которое разрывалось брызгами в голове. Наконец одному из высокопоставленных придется признать, что он, Питер Ван-Ин, было прав.
– Квадрат тамплиеров, – произнес он сухо. – Я подумал, что этот загадочный знак может пролить свет на мотивы преступления. Но ведь это было не так? Это была подпись, предназначенная только для вас.
Дегроф тяжело поднялся со стула и наполнил бокалы.
– Ваше здоровье, комиссар.
Он протянул свой бокал, и они чокнулись, как старые союзники.
– Я действительно знаю этого человека. Мы вместе учились в Левене, и он был моим самым близким другом.
Мы оба были очарованы всем алхимическим и эзотерическим. Мы проводили ночи в обсуждениях трудов Блаватской, Папюса, Де Гита, Штайнера, Кроули, египетской школы мистерий, неоплатоников и тамплиеров. Латинский квадрат был общим секретом. Мы поклялись, что никогда не будем говорить об этом с кем-либо еще. Когда я получил письмо с угрозой пару недель назад, я сразу понял, что это был Аквилин Верхай.
– Он предупредил вас заранее, – отметил Ван-Ин. – И вы не обратили никакого внимания.
Дегроф разразился хриплым смехом.
– Тогда обратил. Я воспринял письмо очень серьезно. Вы должны знать, что, когда мы были молоды, Аквилин и я влюбились в одну девушку. Она любила его бесконечно больше, чем меня, но де Пейнбруки выбрали не в пользу взаимной любви. У них было имя, а у моего отца много денег. Элиза, которая не имела особого голоса в вопросе выбора, стала миссис Дегроф. Аквилин был сокрушен и поклялся, что будет мстить за несправедливость.
Ван-Ин покачал головой.
– Но это было больше чем пятьдесят лет назад, – сказал он недоверчиво. – Ваш друг Аквилин должен быть примерно вашего возраста.
– Он на два дня старше, – ухмыльнулся Дегроф. – Но даже если бы он был на сто лет старше, я до сих пор не посмел бы его недооценивать. И если бы я не знал его так хорошо, я действительно не придал бы значения смешному письму с угрозами. Аквилин Верхай был фанатиком. Каждый студент знал, что он никогда не нарушит обещания, и он никогда не произносил пустых угроз. Я мог бы рассказать вам несколько историй, комиссар. Ваши волосы встанут дыбом.
Дегроф уже поднялся и ходил взад и вперед со стаканом коньяка.
– Я мог бы сообщить полиции, конечно, и его бы преследовали по закону.
– Но не стали.
– Нет, комиссар. Дегрофы вообще решают проблемы сами. И не забывайте, у меня не было никаких существенных доказательств.
– До этого что-нибудь от него получали?
– Нет. Я потерял его след после свадьбы. Я понятия не имел, что произошло с ним, я нанял частного детектива, чтобы выследить его.
– Так вот почему вы не хотите привлекать полицию, – догадался Ван-Ин. Он теперь понял, почему сначала впал в немилость Дегрофа.
– Правильно. Когда Гислай позвонил и сообщил о случившемся, я заподозрил Аквилина. Растворение золота в царской водке просто для вида. И потому, что все это оказалось каким-то водевилем, я хотел связаться с ним. Может быть, он сошел с ума, подумал я, может быть, была возможность как-то помочь ему.
– И вам удалось, господин Дегроф?
– Да. Удалось, – медленно сказал Дегроф. – Частный детектив сообщил в среду. Аквилин Верхай умер два года назад. Он похоронен в деревне в Арденнах.
Дегроф подошел к комоду у окна и взял картонную папку из ящика.
– Детектив был так любезен, что сделал пару фото надгробия.
Ван-Ин взял папку, в которой лежали три большие фотографии. Детектив сфотографировал могилу на расстоянии между другими могилами и потом сделал пару крупных планов. Текст был хорошо виден: Аквилин Верхай. Даты рождения и смерти были немного меньше в фокусе, но годы были достаточно ясными: 1914 и 1992. Это был простой мемориал из песчаника, вероятно, самый дешевый вариант.
– Теперь понимаете, почему я попросил вашей помощи в субботу?
Ван-Ин не был уверен, должен ли он испытывать чувство особого доверие к себе, что-то тлело в глубине души.
– Когда мой внук был похищен и я знал, что Аквилин ничего не сделает, я хотел найти кого-то, кому можно доверять. Я слышал, что вы пожертвовали своим отпуском, чтобы совать свой нос в прошлое моей семьи, и не без причин, кажется.
– Я не могу понять, почему мое участие поможет избежать скандала, – сказал Ван-Ин несколько настороженно. Он не совсем понимал, к чему вел старший Дегроф.
– Ваша осмотрительность, комиссар. Это редкое качество, комиссар, один я могу высоко оценить его, и один я могу его вознаградить. Вы уже улавливаете ход моих мыслей. Давайте будем откровенны, комиссар, все любят роскошь, достойную жизнь, красивый дом. Но не каждый может себе это позволить.
Ван-Ин отлично понял ход его мыслей. Дегроф, хитрый старый лис, делал ему заманчивое предложение. Правда, его бесчестье будет известно Ханнелоре. Будет ли она держать рот на замке?
– В течение жизни я встречался с разными людьми, комиссар, и многие завидовали моей способности судить о характере человека, – сказал Дегроф, его настроение явно улучшилось.
– Я не сомневаюсь в этом, сэр. Но я боюсь, моя прозорливость не будет так уж полезна для вас. Идентификация автора по письму была моим единственным ключом до настоящего момента. Я не понимаю, как мы можем найти решение до утра. Наша единственная надежда в том, что высокий молодой похититель попадется, но и в этом случае мы не будем в состоянии предотвратить костер. И мы можем даже подвергнуть опасности жизнь Бертрана, если задержим его.
– Это так, комиссар. Но что, если он будет замечен?
– Тогда мы станем его тенью, – пообещал Ван-Ин.
– Будем надеяться, что Бертран вернется к нам целым и невредимым, – сказал Дегроф. – И что бы ни случилось, я настаиваю, чтобы безопасности моего внука уделялось все возможное внимание. Я рассчитываю на вас, комиссар. Если у вас все получится, то я ваш должник.
– Мы сделаем все возможное, – усмехнулся Ван-Ин скромно.
– Еще коньяк, комиссар?
Ван-Ин посмотрел на часы.
– Почему бы и нет, – сказал он.
Кто-то постучал в его гостиничный номер. Даниел Феарехье вскочил с кровати и уселся в свою инвалидную коляску.
– Входите, – крикнул он.
Безупречно одетый официант со столиком на колесиках вошел в номер.
– Сэр предпочел бы поесть у окна? – спросил он услужливо.
– Если это возможно, – сказал Даниел.
– Конечно, сэр.
Официант подтолкнул столик к окну, так чтобы это было удобно для молодого человека в инвалидной коляске.
– Этого достаточно, сэр?
Даниел кивнул. Официант постелил льняную скатерть на стол и положил серебряный прибор рядом с тарелкой. Он удостоверился, что все достаточно близко для Даниела, сидящего в инвалидной коляске.