— Что вы думаете обо всем этом?
Старик встрепенулся, было, но оказалось, что вопрос Куно адресовал не ему.
— Если бы я не слышал рассказ капитана и мессира Ризе, я бы сказал, что это скверная поделка эльви, — ответил Брешч.
— Почему скверная? — поспешил уточнить Куно.
Ульрик напрягся.
— Недоделано, и брошено. Непродумано! Силы приложено много, но все бестолково, а умения — чуть. Но если бы он это довел до ума, получилось бы, скорее всего, то, что мы называем «эльфичий терновник», а эльви — «стража сокрытого».
Ульрику захотелось обратно в замок. В замке есть очень твердые и относительно ровные каменные стены, об которые так удобно биться головой. Хотя… Вон тот дуб тоже должен для этого подойти. Он выглядит достаточно прочным, чтобы выдержать приступ Ульрикова самоедства.
— И что, этот нордман чем-то похож на эльви? — вроде бы ни к кому не обращаясь, озвучил сомнения посланник — Где эта уш… Эти… Наши… Лесные друзья (всем присутствующим показалось, что у посланца короля явно едва не сорвалось с языка совсем другое выражение — «ушастая мразь», к примеру), и где нордманы, эта проклятая северная напасть!
— На девку он похож, — буркнул капитан — Рожей смазлив весьма. Всех служанок перетра… Хм. Прощения прошу, господин Куно, — капитан смущенно кашлянул — Навестил всех. Парни его уже вежеству поучить собрались, да вот смылся, гаденыш. А на эльфа не похож.
Куно скупо усмехнулся.
— Более того, воздействию подверглись не только собственно растения, — с этими словами подошедший Арне предоставил на всеобщее обозрение ловко украденную у боярышника добычу, имевшую вид траченного молью комка шерсти — Вот, смотрите!
От добычи порядком пованивало тухлятиной, но шибко брезгливых среди присутствующих не оказалось.
— Заяц?
— Это было зайцем. Взгляните на эти зубы! Бьюсь об заклад, такие сделают честь и волку! А вот видите канавки в клыках? Это существо, скорее всего, было ядовитым, и вот сюда, посмотрите же сюда…
— Когда закончите предварительные исследования, изложите в письменном виде, — Куно не стал восторгаться находками — Капитан?
Тот отвлекся от прожигания взглядом дырок в Ульрике.
— Прошу вас, все же предоставьте мне Томаса Ланге. А вам, мессир Ульрик, волей государя нашего, а также вашего гильдмастера Гартунга, запрещаю покидать замок до моего распоряжения. Мессир Брешч, ознакомьте господина Ризе с посланием главы гильдии.
Дельных мыслей в голове старого алхимика не осталось — лишь блекнущая мечта о поместье близ столицы, да чувство глубочайшей досады.
Ульрик тоскливо оглядел свою бывшую делянку.
Вот чтобы косорукой ослиной родне не сделать работу, как следует? Голову с дурака долой — и нет никаких северян в баронстве! Нет и «терновников» этих, и Куно этого, его тоже нет…
— Эээх…
И точно также, только про себя, вздохнул разведчик рода Полуденной Росы, внимательно прислушивающийся к беседе. Его левая рука онемела уже до плеча — яд, впрыснутый усиками куста, под которым он, как ему сначала показалось, удачно расположился, получилось нейтрализовать слишком поздно, но потраченной на это единственной слезы леса разведчику было не жаль.
Он перевыполнил задание, принесет отличные новости и будет щедро вознагражден.
Вот только сидеть тут придется до темноты.
Но он умеет ждать.
Глава 27
Мне почему-то казалось, что из нас двоих, имея в виду собственно меня и Уилла, нахождение на жопу неприятностей и разных бед — исключительно моя работа. Я в этом большой мастак, знаю толк, и воистину познал великое мастерство!
Покувыркаться со шлюхой и быть обвиненным в растлении невинной девицы, став через это изгнанником?
Это ко мне.
Заиметь врагов на ровном месте, да таких, как жрец и хольд, не считая хольдово семейство и Хакона Гудллейвссона, брата убитого мною в топях Синфьотли, а через него и всех его дружков?
Да легко!
Заблудиться в болоте и едва не стать ужином (обедом, завтраком, веселой забавой, кровавой жертвой, и. т. д., нужное подчеркнуть) его жутковатых обитателей?
Спросите меня как.
Насосаться чудесной воды, а потом, оставшись без оружия и одежды, сидеть на дереве, будто сыч, и улыбаться драуграм голой задницей, и быть, в конце концов, вышвырнутым этим деревом, словно тазик рыбьих кишок в выгребную яму?
Этому нельзя научить, не просите.
Взять знатную добычу — и бросить ее в лесу, продаться в лойсинги за медяк а хозяину вернуть золото, из безобидных травок вырастить всякие страхи?
Когда-нибудь про меня сложат сагу, но скальды не будут петь ее на пирах.
Потому, что когда кушаешь — вредно смеяться, а ржать над приключениями Свартхевди Бъернссона, ведьмака из Лаксдальборга, будут так, что слышно станет даже в Хелльхейме.
Так вот, думал я, что если нам в путешествии вдруг понадобятся неприятности, то Уильям может смело обращаться за ними ко мне, и будет снабжен ими в таком количестве и разнообразии, что станет не рад. Но я ошибался.
Сын Вильгельма и сам кое-что может!
В Дорнмауэре, благодаря расточительности моего друга, делать нам было больше нечего, посему мы его и покинули. За городскими воротами начинался широкий тракт, уходящий вдаль и там теряющийся, и мы не замедлили направить на него копыта своих коней и помчаться навстречу Уиллову семейному счастью. Ехали хорошо, иногда не менее хорошо шли, давая отдых лошадям, погоды стояли сухие и теплые, поэтому с ночевками тоже затруднений не возникало. Попадались по пути постоялые дворы, но с деньгами дело было почти никак, и мы проезжали мимо. Но что нам молодым! Поспим и на подстилке из лапника, поедим с костра.
Пару раз нас останавливали патрули из воинов местной дружины, но общался с ними Уильям, и проблем с ними мы не имели.
Я помирился со Стофунтов, и он больше не пытался скинуть со спины мою тушу или откусить от меня же ломоть-другой. Полезная ведь животина на самом деле, даже вспоминаю теперь со стыдом свои порывы размножить его делением секирой. Пусть лучше он будет конем, хоть и немного вредным, чем начинкой колбасы и барабаном, а я буду ехать на нем верхом, по благодатной этой земле. А когда я стану ярлом, или уважаемым колдуном, то тоже заведу себе коней, и не мелких и мохнатых, каких в Нурдланде большинство, а хотя бы таких, как мой теперешний.
Но, однако, богатые земли в графстве Дорнхольм!
Деревни и хутора полны народу, тучные (по сравнению с нашими, из Нурдланда) стада коров и коз, разнообразные упитанные ленивые свиньи, нежащиеся в лужах, стаи наглых гусей, вальяжно бредущие к прудам и речушкам. Распаханные и засеянные поля, с колосящейся рожью и пшеницей — а не овсом, как у нас, яблони всякие.
Мда, бюст и такие земли… Или «Золотой водопад волос» и приданое, сколько тесть отсыплет (а щедрого купца найти не легче, чем сосульку посреди лета).
Вот, что бы я выбрал, окажись на месте Уилла?
Сложный вопрос.
Я… Да, я немного завидовал другу: ведь гораздо лучше выбирать между шнеккером и драккаром (или пузатым кнорром, в его случае), чем между рыбацкой лодчонкой и плотом. Завидовал, но именно, что совсем немного, а больше был рад его удаче.
Верно ведь сказано:
Молод я был,
странствовал много
и сбился с пути;
счел себя богачом,
спутника встретив,
друг — радость друга *
Зависть — плохое чувство, и я безжалостно ее в себе задавил. Не каждому везет родиться сыном ярла или конунга, но не следует ныть, обвиняя прядильщиц судьбы в несправедливости! Дано Внуком Бёльторна и без прочего многое: бранное железо, чтобы добывать им золото; крепкие руки, чтобы мог держать весло и топор; и сердце свободного, в которое Отец Битв вложил искру божественного своего огня. Того достаточно!
А мне еще сверх того и дар колдовства обломился, так что, все и вовсе неплохо.
Не особо торопясь, но и не медля, мы добрались до славного града, именем Эйхельфельд. Он не сильно отличался от Дорнмауэра, разве что стены выглядели поновее, а так — все то же самое. Ну и еще через центр города протекала река. Не слишком полноводная и довольно мутная, она делила город на две неравные половины. Из нее местные обитатели брали воду, в ней стирали одежду.
В нее же и гадили — сточные канавы выходили тоже в реку.
Задерживаться в Эйхельфельде мы не планировали — повторюсь, денег было в обрез, и пожар, возожженный в сердце моего друга светлой Сьефн, полыхал вовсю, однако, через город было ближе, да и пиво кончилось. Пополнить запасы сего дара Асов я и отправился, для чего следовало разыскать трактир или харчевню.
Уилла оставил на центральной площади города.