Такой пленников будущих глушить весьма сподручно, Олаф мне штуки, ей подобные, показывал. И правда: посиди-ка на веслах, да не легких лодочных, а тяжелых, для драккара или шнеккера которые, и с секирой или с мечом поупражняйся вдоволь — рука будет куда как тяжелая. А если пленника надо поймать, броней не защищенного, или девку красивую? Они ж брыкаются, а железом их бить нельзя — попортить можно. И кулаком нельзя, девок особенно — кому потом корявую пристроишь? Вот и приноровились шить из кожи или толстого полотна чехол, набивать его песочком, да всяких нежных созданий им по головушке и потчевать. И все довольны!
Ну, почти все — пленников не считаем.
А выглядеть это будет, будто упились они браги, и Гуннар подтвердит, что пили, пока в сознании оба были.
Вот он отчий дом! Затворив тихонько скрипнувшую дверь, Орм запалил несколько лучин.
— Ты, Сварти, как я понял — жениться на Турид не собираешься?
— Нет, конечно, братец, глупостей не спрашивай.
— Так вот, Сварти… такое дело… Уходить тебе надо. Из борга. Насовсем.
— Да понял уже, не дурак, — понуро ответил я — Финн так просто не отступится, иначе авторитет потеряет в борге совсем.
— Не просто так уходить, — продолжал Орм — Он ведь хольд все-таки. Надо еще так сделать, чтобы он к семье нашей придраться не смог. Батя-то в походе, он бы еще смог с Финном поспорить и с Торстейном тоже, но вот нет его, а мое слово против ихнего… Сам понимаешь.
— Да что уж тут непонятного — я тяжело вздохнул, но что тут вздыхать: уж если сел на рум драккара, пищи, но греби — Ты придумал что-то, братец? Так говори, не тяни кота за яйца.
— Чтобы Финн нашу семью обвинить не смог, если уж тебя упустил — надо тебя изгнать — Орм отвел глаза в сторону — Из рода нашего. Я, как глава временный, право на то имею. Матери потом все объясню, и отцу. А то Финн на тинге нас обвинит в помощи насильнику, и, ладно бы виру спросит, за Турид, а за твой побег, может и на перекресток позвать, чтобы на секирах судиться. Ладно бы, меня вызовет, а если Кетиля? Этот козий выпердыш хоть и не молод, но хирдман один из сильнейших, батя с ним справится, Хегни тоже, я — уже вряд ли, а Кетиля он нашинкует, как ветчину на празднике равноденствия! — Орм поморщился — А если сделаем, как я задумал, то права не будет у него, за изгнанника спрашивать с нас. А батя как вернется, так и решит, что делать дальше.
Тоскливо. Стать изгнанником, от которого отречется семья — немногим лучше смерти. Но выхода другого, и вправду, не видно.
— Сделаем так, — продолжал, меж тем, Орм — Ты из поруба сбежал, да домой прокрался. Дома будет один Кетиль, я как-бы тоже к Ауд ушел, выпил там пива, да и спать на дворе завалился. Ты же, Кетиля избив, чтобы он тебе грабить не мешал, взял снаряжение, одежду да еще кой-чего, и на пристань пошел. Там ты возьмешь лодку, нашу, ту, которая поменьше — в ней припасы и бочонок с водой уже сложены, и парус есть, чтоб одному управляться можно было — и отплывай. На восход, в Трэллеборг, плыть не советую, глушь там, все на виду, плыви в Хагаль, город большой, но долго там не задерживайся: наймись на корабль к купцам, хоть в рать судовую, хоть гребцом, хоть кем — и уходи оттуда. Финн тебя искать будет, а в Хагале Ярл — и Скряга его о помощи попросит, и будет услышан.
— Я понял тебя, брат. Ты действительно все продумал.
— Надеюсь, — покачал Орм головой — Завтра, как Кетиля побитого найду, так и соберу соседей, и отрекусь, при свидетелях. И богами поклянемся мы все Торстейну, что не видели, как ты убежал из борга — лодку то ты сам украдешь.
— Умный ты слишком! — пробурчал Кетиль — Все если продумал, так и подставлял бы свою рожу сам тогда!
— Мне, рыжий, завтра со Скрягой предстоит лаяться, нельзя мне по роже получать, — хмыкнул Орм — А ты что стоишь? — это он уже мне — Время уходит! Вещи мы тебе собрали, так что — побей Кетиля немного — и уходи. Скоро рассвет — могут хватиться.
— Порази меня Отец Богов, если мое сердце не болит от того, что я сейчас делаю — я повернулся к Кетилю — Прости, братец…
— Давай, бей уже, хватит болтать — рыжий тоже смирился с неизбежным.
А я вспомнил, кто меня к Турид наладил.
БУЦ!!!
Сбоку стоявший Орм сдавленно хрюкнул.
— Дурень… Не так… Зачем в брюхо — просипел Кетиль, как только смог разогнуться — Надо чтобы пошла кро…
ХРЯСЬ!!!
Братец как стоял — так и лег.
— Шваааартииии… Шкотина ты бежможглая… Не в жубы!!! Што ты жа бештолошь…
Сбоку послышались всхлипы — Орм в углу жевал рукав, чтобы не заржать в голос.
— Э… Братец, не серчай… Не со зла ведь я. Ты к Хильде обратись — она тебе забор поправит, как новый будет.
— Щас тебе поправлю! — прошипел Кетиль, злобно зыркнув на Орма глазами — По носу бей.
Добраться до пристани много времени не заняло, и вот я уже выхожу в море небольшой лодке, ярда четыре в длину. У нее есть мачта с парусом, а море спокойно, и до Хагаля я доберусь дней за семь-десять, это если держаться рядом с берегом и останавливаться, чтобы набрать воды, если понадобится. Ночевать-то можно и в лодке, заякорившись в какой-нибудь из маленьких бухт, которыми изобиловал берег моей Родины. Мне что-то кричали с берега — но утренний ветерок сносил слова в сторону, и я, помахав на прощание боргу ладошкой, отправился в новую жизнь.
Глава 4
Если честно, одному мне так далеко за пределы борга как-то не приходилось выбираться, все больше с ватагой. Два раза отец брал меня на осеннюю ярмарку в Хагаль, разок был в Трэллеборге — тоже поселок, примерно как наш по размерам, примерно седмицу на восход расположен. А Хагаль — это уже город, большой весьма, батя рассказывал — несколько тысяч в нем самом только живет, да сколько еще вокруг — там несколько деревушек есть, да хуторов немало. Самое крупное поселение в нашем фюльке, столица вроде как.
Правит там честно и справедливо (хотелось бы верить, впрочем, если у него в наместниках такой козел, как Финн, то в этом стоит усомниться) Ярл Асмунд Одноглазый, владетель всего нашего фюлька. Фюльк — это ярлово владение, на них разбита вся земля наша. Ну, почти вся: все крупные поселения по берегам моря расположены, или по берегам рек, тех, что покрупнее. А вглубь страны если поглядеть, так там вроде и ничья земля получается, ярлам она, похоже, и ни к чему, живет если там кто-то — то и пес с ним, проблем не доставляют. Это если люди. Но мы в леса излишне далеко от поселений стараемся не забираться: от нашего борга примерно на полторы сотни миль землю знаем, а что там дальше — такие же леса да болота. Нечего морскому народу там делать, а дичи и поближе хватает.
Только возле борга разную дрянь вроде тех же троллей, выворотней, лесовиков и тому подобных, повывели, дальше же в лес им раздолье, так что, если собираются охотники зимой за лосями там, кабанами далеко от деревни или борга — то ватагу стараются большую собирать. И поэтому же поселения стенами огораживаются, чем выше и прочнее — тем лучше, а хутора — частоколами: не только медведь любопытный или кабан может на огонек заглянуть, отнюдь не только. Поэтому и спал я первую ночь в лодке, на якоре, в небольшой бухте — безопасности для.
Я не трусливый, кстати, я — осторожный.
Кстати, про семь-десять дней до Хагаля — это я погорячился. Столько плыть на кнорре или шнеккере, под большим парусом и с крепкими карлами на веслах, а на своей лодке я как бы не в два раза дольше добираться буду, и то, если погода позволит: лодка у меня не для моря все-таки, борт низкий, чуть волна повыше — и отведать мне водицы соленой.
А красива наша земля все-таки, нет прекраснее края на свете (я, правда, других краев не видел, но все равно, знаю точно). Полоска берега с янтарным песком, а далее стеной стоит лес. Вековые сосны, десятки ярдов высотой, могучие дубы, разлапистые ели, березы и ясени. Реки наши полны рыбой, но мы берем лишь лосося, когда он осенью идет на нерест, а рыбачим больше в море, в лесу же полно разной дичи. Дед Торвальд, правда, ворчал, что скудная наша земля, нищая — повидал он, дескать, и земли за морем, и от нас далеко на западе. Так вот там, дескать, изобилие, пивные реки и золотые берега, но по мне так — лучше чем у нас нигде и нет. Ворчать то дед ворчал, но вспоминал рассказы деда уже своего, при жизни которого наш народ в эти края явился, там, откуда мы пришли, вроде как, еще и похуже было.
До переселения сюда жил народ Нордов на большом острове, расположенном во многих неделях пути к северу отсюда. Но и та местность не была нашей родиной изначальной, если его словам верить, якобы, был наш народ перенесен силой Асов из другого мира, на вечное поселение. Зачем — уже никто и не помнит, воля богов, что сказать.
Жили на Нурдланде долго, занимались примерно тем же, что и сейчас, а причиной исхода, по словам деда, явилось то, что буквально за пару десятков лет жизнь там стала весьма и весьма нелегкой. Земля скудела на глазах, от прибрежья уходила рыба, зимы становились все суровее, а лето все короче. Обозлились ли на нас боги, обидели мы чем-то духов-хранителей острова, явились ли раньше времени в Мидгард Йотуны, начав гадить с нашего острова — никто уже и не знает, ну, может быть, кроме жрецов. И тогдашний король Рагнар, круг жрецов и совет Ярлов стали едины во мнениях: пришло время уйти. Пустующие земли были к тому времени уже известны, и народ Нордов обрел новую Родину.