— Да, но он наверняка уже остыл, — девушка красивым движением закинув ногу на ногу. — Хотите? Наливайте.
Друг страдальчески посмотрел на Демона и пошёл к кофеварке.
— Тогда отчитывайся первая, — предложил псионник.
— Коротко: никто, нигде, ничего. Эта мышка никому никогда не причиняла вреда. Скучно работа, дом, звонки родителям и друзьям, редко походы в кино и кафе. Часто — поездки на соревнования, с воспитанниками и без. Любовника и того не в силах завести, — она подмигнула Демону, но он не отреагировал.
— Забываешь о зарегистрированном хвосте, — поддел её Гош.
— Глупость полная. Неуравновешенный подросток заканчивает жизнь самоубийством и потом навещает мнимых обидчиков. Вас что, никогда не толкали в транспорте? Тоже мне плевок в душу, — Эми улыбнулась, но, наткнувшись на взгляд Дмитрия, стала серьёзной. — Ситуация нелепая. Ей просто не за что мстить.
— Как тут не вспомнить об обречённых, — вставил друг.
Станин покачал головой. С этим делом стоило ожидать всяких мистических гипотез.
Секта или движение "обречённых" периодически возникало то в одной, то в другой части империи. Люди, в него входящие, поклонялись смерти. По их теории, по земле всегда ходил человек, отмеченный гибелью. На него постоянно совершались покушения призраков, причём любых, даже не имеющих к жертве отношения. Как только избранник погибает, сразу появляется другой. Цель людей, состоящих в секте, — стать именно таким любимым смертью покойником. По закону подлости, такое случалось сплошь и рядом, но только не с ними, избранными, а с быдлом, не понимающим оказанной чести.
— Твоя очередь, — кивнул Дмитрий Гошу.
Друг кивнул и начал отчитываться по новым данным. Большинство сведений псионник уже знал: о находке в монастыре, о двойнике, о непостоянстве Сергия Артахова.
— На этом самопальном кладбище полный бардак, хоронили впритык, без гробов, обходились обычной мешковиной.
— Каменный век, — фыркнула девушка.
— Эксперты ругаются, наши гробокопатели зацепили соседние захоронения и несколько чужих фрагментов привезли, — Гош протянул Дмитрию папку. — По результатам анализа методом генетической дактилоскопии, Алленария Артахова не является дочерью Сергия и Златы Артаховых. Вот так. Кровное родство лишь по линии Маринаты, кстати, она умерла от потери крови, и неизвестного лица.
"Лаборанты собрали достаточно материала, чтобы утверждать, что ребёнок не имеет к нам никакого отношения", — вспомнил Дмитрий.
— Вот тебе и монашка, — удивилась Эми, — Уважаю. Значит, она не внучка Нирры?
— Биологически да, но фактически — никто, подчёркиваю, никто, не отберёт у неё право на родство. Юридически она Артахова, это я к вопросу о наследстве, — Гош отпил из кружки и посмотрел на Демона.
— Первая девочка? — спросил Дмитрий.
— Младенец нескольких часов от роду умер от отравления смеси немиротацина и гаростида в равных пропорциях. В простонародье, материя блуждающих.
Как Демон и предполагал, в гибели девочки без призраков не обошлось.
— Анализ ДНК показал, что погибшая также не имеет родственных связей с Сергием Артаховым, лишь со Златой Артаховой, — добавил Гош.
— Ни фига себе, — буркнула Эми, полностью отражая точку зрения Дмитрия. — Что это за мужик, раз ему любая баба чужого ребёнка за своего выдаёт?
"А ведь Нирра была права, — подумал Демон, — без проверки никак".
"Докажи, — говорила она. — Докажи, что ты мой внук или что ты достоин называться им, — и, прищурившись, спрашивала, — разницу объяснить?"
— Вторая привязанная монахиня?
— Ничего интересного, — вздохнул друг. — Митириада Тиоховна Ерофеева. Умерла в возрасте шестидесяти четырёх лет, от диабета. Согласно монастырскому уставу и в отсутствие других пожеланий похоронена у стен обители около полутора лет назад. После трагической гибели мужа и сына приняла постриг и прожила в монастыре около двадцати семи лет. Монастырю отошла её двухкомнатная квартира в Творогове, это посёлок городского типа южнее столицы, — пояснил Гош. — Других претендентов на жилплощадь не было и нет. Никаких протестов и судебных исков. Кад-арт — цоизит. Официальных хвостов нет. Кто и зачем установил привязку, неизвестно, — закончил отчитываться Гош.
Дмитрий вывел на экран файлы с делами и начал рассказывать. Стараясь обосновывать каждое слово сухими фактами, он не мог не заметить, как скептически на него смотрит Эми и как… совсем не смотрит Гош.
— Я ничего не поняла, — капризно протянула девушка, сморщив хорошенький носик — Кто кого должен убить? Где похоронить? И вообще, пси-сила — это ограничитель или мотиватор? Ты противоречишь сам себе, причём на каждом шагу.
Демон, не обращая внимания на вопросы сотрудницы, не сводил взгляда с друга.
— Гош? — когда пауза затянулась, спросил псионник, — твоё мнение?
— Не знаю, — ответил друг. — Закономерности не выводят из трёх случаев.
— Четырёх, — раздражённо поправил Демон.
— Всё равно.
— Ладно вам, — заметив напряжение между мужчинами, сказала Эми. — Каждый имеет право на своё мнение. Демон, ты, кажется, что-то говорил про приложения. Что в них?
— Я не смотрел, — честно ответил Дмитрий.
— Так давай, — девушка повела плечами.
Он демонстративно развернул экран к помощникам и открыл папку. Приложения состояли из двух документов: некой теории об "оболочках" и "Утилизации тел".
— Ну вот! И нечего было изобретать велосипед, — Эми отвернулась.
Специалист пробежал первые несколько строк глазами и вздохнул, хотя надлежало бы радоваться. Теория об оболочках некого профессора Сорокина Б.М. как раз раскладывала по полочкам жизнь после смерти псионников, а конкретнее — направление скопившейся в них энергии.
— Вы как хотите, мальчики, — подала голос девушка, — А мой рабочий день закончен. Я намереваюсь свалить отсюда. Кто со мной? — ни Гош, ни Дмитрий не проронили ни слова. — Ну, и ладно. Указания на завтра будут?
— Да. Найти мне тело Павла Бесфамильного.
— Как? — изумилась Эм., - С радаром по округе бегать прикажешь?
— Как хочешь, — огрызнулся Демон. — Хочешь, бегай, хочешь, прыгай. Мне всё равно. Не справишься — выгоню к чёртовой матери, и ни какой Адаис Петрович не поможет.
Глава 12. Приманка
Я не понимала, почему доверилась незнакомому человеку, своему несостоявшемуся убийце. Стоя утром на чужой кухне, заваривая чужой кофе в чужой кружке с изображением глупых мультяшек, на меня с устрашающей чёткостью обрушилось одиночество. По сути дела, рядом никого нет. Нет того человека, на которого можно безоглядно положиться. Влад — старый друг, но живущий своей упорядоченной жизнью. Имею ли я право вторгаться в неё и обременять грузом проблем, решить которые он не в состоянии? Думаю, нет. Отец? Мама? Даже если б они были здоровы, ничего бы не вышло. У каждого ребёнка есть уголки души, куда родителям вход запрещён. Кто остался? Хорошие знакомые, соседи по коммуналке, ученики из клуба и их родители.
Как только я это поняла, на смену страху пришло облегчение. Не надо ни на кого оглядываться, не надо считаться ни с чьим мнением. Я одна медленно схожу с ума, и никому нет до этого дела.
Вчерашнее решение обратиться к специалисту службы контроля пришло внезапно, по наитию. Расследование должно продолжаться. Я хочу, чтоб оно продолжалось. Но посмотреть в глаза Дмитрию выше моих сил. Значит, надо найти другого псионника.
Не знаю, что Гош понял из бессвязных объяснений, но парень не задал ни одного вопроса, просто посадил в машину и отвёз к себе.
Заснуть удалось сразу, крепко и без сновидений. Просто провалиться в пустоту, и, даже если сквозь неё пробивались слезы, их никто не видел.
Наверное, это было необходимо: провести какое-то время вдали от реальности, символически удалить из головы мысли. Тонкое серое утро я встретила в более-менее нормальном состоянии и даже набралась смелости включить телефон.
Квартира Гоша производила двоякое впечатление. Уют и запустение переплетались так плотно, что непонятно, чего здесь было больше. Красивые тёплые тона — бежевый, золотистый. Удобная мебель из светлого дерева, хорошо подобранные акварели на стенах. И клочки пыли, жирными червяками изгибающиеся вдоль плинтусов. Незаправленные постели с сероватым, давно не менявшимся бельём, небрежно брошенные вещи, одежда, бумаги. С большой цветной фотографии в тонкой чёрной рамке со срезанным уголком за мной пристально следила девушка с миндалевидными глазами. Алиса.