Чтение было бесполезным и бессмысленным, потому что Каролина думала совсем о другом.
– В Ансбахе мы были счастливее, – произнесла она, перестав читать.
– Что ты сказала? – спросила Элеонора.
– Мама, мы не могли бы куда-нибудь уехать? Хоть ненадолго?
– Куда? – Элеонора удивленно посмотрела на дочь.
– Ну, например, в Ансбах.
– Мы бы там были нежеланными гостями.
– Здесь мы тоже нежеланные.
– Каролина, о чем ты говоришь? Разве это не наш дом? «Дом! – мысленно воскликнула Каролина. – Где ты так несчастна? Где ты никому не нужна! Где люди шепчутся о тебе по углам».
– А не могли бы мы поехать в Берлин? – продолжала девочка.
– В Берлин? Сомневаюсь, что там нам будут рады.
– Но откуда вы знаете, мама? Курфюрстина София Шарлотта такая добрая. Она разговаривала со мной об уроках и о разных интересных вещах.
– Надеюсь, Каролина, ты успешно справляешься со своими занятиями? – в глазах Элеоноры проскользнула тревога. Она подумала, что совсем забросила дочь. За девочкой никто не смотрит, и она бегает, где хочет. Ох, что же с ними будет?
– Я стараюсь хорошо заниматься, – мрачно пробормотала Каролина. – София Шарлотта сказала, что я должна хорошо учиться. Мама, как вы думаете, она когда-нибудь навестит нас здесь?
– Никто к нам сюда не приедет.
В голосе матери не было горечи, только печальное смирение.
«Никогда ничего не изменится», – подумала Каролина.
И в тот момент, когда эта мысль промелькнула в голове Каролины, в комнату вошла одна из придворных дам. Бе взволнованный вид ясно показывал, что произошло что-то чрезвычайно неприятное. Она вроде бы не заметила Каролину, сидевшую на стуле возле кровати, а прямо подошла к Элеоноре и вручила ей бумагу.
– Ваше Высочество, я не могу поверить тому, что здесь написано. Это… ужасно.
Элеонора дрожащей рукой взяла бумагу.
– Что… Ох, я слышала… Ох, нет.
– Ваше Высочество, говорят, памфлет не мог бы распространиться без согласия курфюрста.
– Я в этом уверена.
Каролина откинулась на спинку стула и напряженно наблюдала за матерью.
Элеонора бросила бумагу на покрывало.
– Это конец, – слабым голосом проговорила она. – Он твердо решил избавиться от меня.
– Ваше Высочество, такой закон никогда не разрешат.
– Если он будет настаивать…
– Нет. Такого не может быть. Это очередной заговор матери и дочери фон Рёхлиц. Ничего у них не выйдет.
– У них уже очень многое вышло. Мне дурно.
– Это шок, Ваше Высочество. Лежите спокойно.
– Лежите спокойно, – пробормотала Элеонора. – Да, что еще я могу сделать. Только лежать и ждать… что бы они ни задумали против меня.
Каролине хотелось подбежать к матери, встряхнуть ее и крикнуть:
– Так нельзя! Ты не должна позволять им вредить себе. С ними надо бороться, как они борются против тебя.
Но пока женщина доставала из шкафа мазь и натирала лоб матери, девочка сидела не шелохнувшись на стуле.
– Мазь успокаивает, – вздохнула Элеонора.
Памфлет соскользнул на пол и упал недалеко от ног Каролины. Она подняла его и прочла. Девочка не разобралась в завуалированных фразах, но смысл поняла хорошо: мужчинам, которые могут позволить себе содержать больше одной жены, надо дать привилегию иметь вторую.
Курфюрст считал это хорошей идеей! Что ж, ясно почему! Он способен содержать вторую жену, а первой не удовлетворен! И в то же время у него есть женщина, которую он хотел бы поставить на место первой.
Да, Каролина могла понять, почему так встревожилась мать.
– Я чувствую себя такой… одинокой, – печальным, усталым голосом сказала Элеонора. – Да, они твердо решили тем или иным способом избавиться от меня.
– Ваше Высочество, не расстраивайтесь!
– Но как же мне не расстраиваться. Они рвутся в бой. Они ведь долго терпели меня.
– Ваше Высочество, этого не может быть. Поднимется страшный шум. Ведь это противоречит и религии, и законам государства.
– Они в безвыходном положении, – вздохнула Элеонора. – А такой способ надежнее, чем… другой.
Она вдруг осознала, что рядом стоит Каролина с памфлетом в руках.
– Ох… Каролина, положи бумагу на стол. Я хочу отдохнуть. Иди погуляй.
Каролина положила памфлет на стол и вышла. Они думают, что она ничего не поняла. Они думают, что она еще ребенок.
* * *Магдалина сообщила всем своим друзьям, что она скоро будет курфюрстиной. Курфюрст собирается жениться на ней. Что? У него уже есть жена? Да, но курфюрст считает, что в определенных обстоятельствах мужчина может иметь двух жен.
Мадам Рёхлиц тоже прямо дала понять всем, что люди, ищущие расположение курфюрста, должны приезжать к ней. Магдалина может устроить через курфюрста все, что пожелает, а так как она будет очень занята, то мать поможет ей в исполнении некоторых обязанностей.
Мадам Рёхлиц почти опьянела от нового для нее чувства могущества и всесилия.
Ее предложения о втором браке оказались весьма удачными. Магдалина прилично выучила роль и сообщила своему любовнику, что она страстно мечтает быть его женой. Он так же страстно решил выполнить ее желание.
Мадам Рёхлиц убедила себя, что дела идут куда лучше, чем она предполагала. А все потому, что курфюрстина Элеонора – совершенно бесхребетное создание, и никто не собирается ее защищать! Единственные ее друзья, Бранденбурги, далеко. Но все равно надо нажать на Магдалину, чтобы та поняла: дело необходимо провернуть как можно быстрее.
Тем не менее вскоре мадам Рёхлиц постигло разочарование. Хотя курфюрст готов был в любую минуту жениться на Магдалине, его министры отказались даже обсуждать этот вопрос.
– Проект подрывает основы нашей веры, – заявили они. – Это абсолютно невозможно.
– Нет ничего невозможного! – кричал Иоганн Георг. – Как я решил – так и должно быть!
– Ваше Высочество, – ответили ему, – мужчина, у которого есть в глазах Бога одна жена, до ее смерти не может иметь другую. Это закон церкви и государства.
– Я установлю свой собственный закон! – кричал он. Но в глубине души знал: министры не разрешат Магдалине стать его женой, и он останется с ненавистной супругой… пока смерть не разлучит их.
Он сердился, но не так сильно, как мадам Рёхлиц. Его любовница была рядом с ним, хотя он и не мог сделать ее женой. Что же касается мадам Рёхлиц… Под угрозой оказался ее прибыльный бизнес, который она создала, продавая почести тем, кто мог хорошо за них заплатить.
Она закрылась в апартаментах и никого не хотела видеть… даже Магдалину.
«Пока смерть не разлучит их», – без конца повторяла она и, казалось, находила в этой фразе небольшое успокоение.
* * *Каролина почувствовала, что кто-то стоит возле ее кровати.
– Просыпайтесь, мать послала за вами.
Каролина быстро вскочила. В спальне было темно, при свете свечи на стене покачивалась длинная тень няни.
– Что случилось? – спросила девочка, у нее зуб на зуб не попадал – она вдруг осознала, что стряслась беда.
– Ваша мать заболела и послала за вами.
– Как… заболела?
– Не надо задавать вопросов, она ждет.
В спешке натягивая платье, Каролина подумала: «Мама умирает. Она хочет сказать мне, что я должна делать, когда останусь одна».
Девочку охватило отчаяние; она редко бывала так напугана, как сейчас. Каролина чувствовала себя такой одинокой при этом чужом дворе, у нее здесь не было ни одного друга. Из-за того, что она дочь женщины, которую ненавидит курфюрст, она здесь никому не нужна.
– Поторопитесь.
– Я готова, – сказала Каролина.
Ее привели в спальню матери. Элеонора лежала в постели, пожелтевшая, с остекленевшими глазами, и выглядела совершенно измученной.
– Дитя мое… – начала она, когда Каролина подбежала к кровати, упала на колени и взяла руку матери.
– Мама, что случилось, вы больны?
– Дочь моя, я очень больна. По-моему, я умираю.
– Нет… Нет… Вы не должны умереть…
– Мне нет места в этом мире, дитя мое. Жизнь была не очень добра ко мне. Надеюсь, к тебе она будет добрее.
Каролина судорожно вцепилась в простыню, подумала: «Я не позволю людям так обращаться со мной, как они обращались с вами! Но как предотвратить такое отношение к себе? Должен же быть способ». В этом девочка не сомневалась и собиралась найти его.
– Мама, вы не должны умирать.
– Если эта попытка не удастся, будет другая.
– Попытка… Не удастся…
– У меня бред, дитя мое.
Конечно, мама сказала неправду. Она не бредит. Почему они относятся к ней, как к ребенку? Правда, ей только девять, но год жизни при саксонском дворе научил ее тому, что многие дети не знают в десять лет. Теперь она представляла, каким страшным может быть брак. И Каролина надеялась, что на месте матери она бы никогда не позволила такому случиться. Но что бы она сделала? Девочка не знала. Однако верила, что нашла бы какой-нибудь способ избежать унизительного и жалкого положения, которое теперь стало поистине зловещим.