Военный до мозга костей, верный присяге и преданный Родине, Андрей Зимин не мог с легкостью перечеркнуть прошлое и продолжал считать, что находится в «затянувшемся автономном плавании».
И лишь насущная необходимость заставила его принять непростое решение о создании нового государства.
15 ноября 2079 года адмирал флота Зимин объявил себя секретарем Исполнительного комитета Союза Народных республик и Главнокомандующим его Вооруженными силами.
В настоящее время Русская Арктика включает в себя девять республик, расположенных на побережье Северного Ледовитого океана, Карелии и Ленинградской области, а ее флот контролирует весь арктический бассейн.
— Бобрыкин? — в привычной для себя рассеянной манере переспросил Туман. — Большая Мама сказала, что он служил зигенам, вот и растерялся под моим взглядом.
— И ты ей веришь? — удивился Порох. Он уже понял, что новый напарник наивностью не страдает, и слова, даже произнесенные с максимальной искренностью, пропускает мимо ушей.
— Нет, конечно, — вяло отмахнулся ликтор. — Он явно пробовал мясо, но я сильно удивлюсь, если выяснится, что Бобрыкин — тот, кого мы ищем.
— Почему?
— Потому что он — работяга. Забитый и послушный. Он бы не осмелился перечить Большой Маме, а Большая Мама ни за что не разрешила бы ему убивать в Ярике. — Пауза. — Думаю, Бобрыкин ел мясо только ради выживания и только в Жрущие Дни. И с тех пор мучается.
И снова — прозвучало настолько уверенно, что Порох постеснялся уточнять, как Туман обо всем этом узнал. Но при этом здоровяк не промолчал.
— Ты не кажешься сильным, — бросил он, многозначительно разглядывая узкие плечи ликтора.
— Я и в действительности не такой, — не стал спорить тот.
— Как же ты справляешься с Жрущими?
— Хитростью.
— Убиваешь исподтишка?
— Тебя это смущает?
— Нет. — Порох покрутил головой. — Пожалуй, нет.
— Хорошо. — И ликтор открыл дверь тамбура.
В голове любого эшелона Берцев располагались вагоны первого класса. Первого по меркам Зандра, разумеется, но от обычных пассажирских «коробок» эти вагоны отличались кардинально. Вместо железных полок в них монтировали оставшиеся с «прошлой жизни» диваны и кресла, окна закрывали настоящие стекла, уборщики регулярно мыли туалет, а главное — внутри сохранилось деление на купе, люди не сидели друг у друга на головах, а имели возможность уединиться.
Большого числа желающих оплатить комфортное путешествие не наблюдалось, вагонов первого класса в эшелоне имелось всего три. Порох, помнивший внутренние инструкции Железной Безопасности, остановился, едва выйдя из тамбура, размышляя, как бы провести расследование, не задев тонких чувств важных персон, а вот не скованный корпоративными правилами Туман продолжил действовать с прежней бесцеремонностью: рывком распахивал двери купе, внимательно разглядывал опешивших пассажиров, тем, кто спал, нагло светил фонариком в лицо и двигался дальше, не отвечая ни на вопросы, ни на возмущенные возгласы. Двигался, пока не отыскал интересных для себя людей, а вот как ликтор их определял, Порох не понимал до сих пор, несмотря на три десятка оставшихся позади вагонов.
— Григорий и Александра Самойловы?
— Да…
Он был большим, когда-то, видимо, полным, теперь изрядно похудевшим, но по-прежнему большим благодаря широкой кости. Лет сорока, не более, с большими черными глазами, толстыми губами и коротким ежиком совершенно седых волос. Руки у него были натруженными, но не привычно мозолистыми, как у Бобрыкина, а огрубевшими от непривычного труда.
Она — верная спутница. Большая, под стать мужу, но тоже исхудавшая. Чувствовалось, что в последнее время их жизнь трудно было назвать сладкой.
Тем не менее Самойловы занимали все купе, без попутчиков.
— Бежите с Зандра?
— А вы…
— Железная Безопасность, — сообщил из-за плеча напарника Порох. — Вы можете отвечать. — Поразмыслил и добавил: — Извините за беспокойство.
— Бежите с Зандра? — повторил Туман, из вежливости позволив здоровяку закончить фразу.
— У нас… — Самойлов сбился, но тут же взял себя в руки и твердо продолжил: — У меня контракт с Карельской Народной Республикой, мы едем в Петрозаводск.
Так вот откуда взялись такие условия…
Все серьезные государства планеты остро нуждались в квалифицированных специалистах, в инженерах, ученых и врачах, способных работать на производстве, преподавать в школах и училищах, а то, глядишь, и восстанавливать фундаментальную науку, отодвигая почти умершую цивилизацию от феодализма. Таких людей искали, в том числе — с помощью вездесущих папаш, которым платили за грамотеев двойные, а то и тройные премии, таким людям помогали выбраться с Зандра и предлагали контракты, гарантирующие понятное будущее и даже обеспеченную старость.
Судя по разложенной на столике снеди — ломти настоящего мяса, хлеб и сыр — и отсутствию попутчиков, Самойлова считали очень нужной Петрозаводску персоной, однако Берецкий говорил с ним так же, как допрашивал нищих переселенцев из общих вагонов: вежливо, но холодно, иногда — с оттенком превосходства.
— Вам доводилось встречаться с людоедами?
— Это имеет значение? — поднял брови Григорий.
— Имеет, раз я спрашиваю.
— А вы, извините, кто? — Самойлов справился с волнением, уселся на диван — Туман последовал его примеру — и теперь говорил спокойно, даже чуточку вальяжно.
— Вы знаете, кто я, — ровно ответил Берецкий.
— Вы — ликтор.
— Теперь вы ответите на мой вопрос? — осведомился Туман, давая понять, что ничуть не впечатлен проявленной собеседником прозорливостью. — Вам доводилось встречаться с людоедами?
— Вы знаете ответ.
— Меня интересует не ответ, а то, как вы его произнесете.
Несколько секунд Самойлов таращился на тощего ликтора, затем качнул головой, беззвучно признавая, что встретил достойного противника, и сухо ответил:
— Доводилось.
— Кто оказался людоедом?
Вопрос не понравился. Александра поджала губы, а Григорий помрачнел. Но попытался сделать ответ легким:
— А если я скажу, что видел Жрущих во время нападения их банды на наше поселение?
— Я вам не поверю. — Берецкий неприятно улыбнулся. — Кто оказался людоедом?
— Соседи, — не сдержалась женщина. И отвернулась.
— Большая семья?
Порох почему-то вспомнил Бобрыкиных.
— Муж и жена, — медленно ответил Григорий. — Вы должны простить Сашу: мы знали Васильковых еще до Времени Света… С Мишей я учился в университете.
Прозвучало очень проникновенно, однако Туман, похоже, был сделан из железа высшего сорта — его не задело.
— Как вы поняли, что ваши соседи — людоеды?
— На соседней ферме пропал ребенок, — вздохнул Самойлов. — А в их подвале нашли… Нашли тело. Извини, дорогая.
Александра всхлипнула.
— Что с ними сделали? — поинтересовался ликтор, равнодушно разглядывая расстроенную женщину. Настолько равнодушно, что его спокойствию удивился даже Порох.
— Сожгли.
— Вы принимали участие в экзекуции?
Всхлипывание.
— Да.
— Поэтому вам неловко вспоминать о том эпизоде?
— Мне не неловко, мне неприятно!
— И это не эпизод! — взвилась женщина. — Они жили рядом с нами, ясно? Все время рядом с нами! Мы были друзьями!
— Понятно.
— Неужели?
— Поверьте, в этом поезде я понимаю вас как никто. — Берецкий обозначил улыбку, но тут же вернулся к делам: — Сколько вы пробыли в Ярике?
— Около двух недель.
— Почему так долго? Эшелоны на Белозерск ходят каждые два дня.
— Мы сами уехали с Зандра, и с представителями КНР я связался только здесь, в смысле — в Ярике.
— Вы хороший специалист?
— Ремонт и обслуживание авиационной техники, — с законной гордостью ответил Самойлов. — До войны я был главным инженером авиационного завода.
— Вы — умный, образованный и внимательный человек, вы довольно долго пробыли в Ярике… — Ликтор чуть подался вперед. — Вы не видели там людей, чем-нибудь напоминающих ваших соседей?
Всхлип. Григорий бросил на собеседника недовольный взгляд и стал чуть грубее:
— То, что я сжег пару Жрущих, не означает, что я стал в них разбираться. И я до сих пор не могу представить Васильковых этими… Каннибалами…
— Вы были с ними близки?
— Не имеет значения.
— Понятно…
Туман убрал планшет в сумку, но подняться с дивана не успел.
— Вы когда-нибудь ошибались? — нервно спросила Александра.
— Да.
— Что?
Она явно не ожидал прямого ответа.
— Вы спросили — я ответил, — пожал узкими плечами Берецкий и сделал два вдоха через маску Z. — Я ошибался.