— Да, верно… Ну, я не стану возражать. — Рональд задумчиво покрутил бокал в пальцах. — Детей у меня предостаточно, у тебя и того больше, эта сторона вопроса нас может не волновать. Что до прочего… в интересах корпорации я готов жениться хотя бы и на ханьской царевне!
— Кстати о детях, — вспомнил Ивэйн. — Что Фредерик? Подает надежды?
— Это он занимается делом Монтроза. — Фредериком звали старшего сына Рональда, во всем походившего на отца. — Не без мелких неудач, конечно, но в целом я доволен. И это беспристрастное мнение, Ив.
— Я в этом уверен, — кивнул тот.
— Если случится что-то непредвиденное, — без выражения произнес Рональд. — Он сможет меня заменить. Будет тяжело, но есть ведь еще Джон и Дерек. Они тоже не из последних на этой стезе. Вместе…
— Да. Хоуэллы должны держаться вместе. — Ивэйн налил еще вина, рассеянно погладил задремавшую птицу.
— А Реджинальд? — осведомился младший близнец о единственном сыне и наследнике Ивэйна.
— Работает, — пожал тот плечами. — Хорошо справляется, но звезд с неба не хватает. Корпорацию я ему не оставлю.
— Вот как? — Рональд насторожился.
— Именно так. Наследником будет Джон, — Ивэйн посмотрел в глаза брату. — Фред старше, но он способнее по твоей части. А насколько я знаю Джона, он вполне способен подняться до моего уровня, если не выше. Особенно, если рядом будет стоять Дерек. И Кристина — с ее дьявольской проницательностью! — Он улыбнулся: младшую дочь глава корпорации любил особенно. — Она ведь мало что смыслит в торговых делах, но интуиция у нее поистине нечеловеческая. А уж найти ей достойного мужа — это вторая задача.
— Реджи не примет такого решения, — помотал головой младший Хоуэлл. — Это будет раскол, Ив. Ты лишаешь наследства сына и отдаешь всё племянникам…
— Я не лишаю его наследства, — мягко поправил тот. — Я всего лишь не оставлю корпорацию в его руках, когда есть более достойные претенденты. И, — усмехнулся Ивэйн, — трое… нет, четверо Хоуэллов во главе корпорации — это даже забавнее, чем двое.
— Жаль, они не близнецы, — пробормотал Рональд. Старший брат иногда умел его поразить. — Но Реджи…
— У меня на него иные планы.
— Могу я поинтересоваться, какие именно?
— Я женю его на «ящерке», — спокойно произнес Ивэйн, и младшему близнецу едва не изменила хваленая хоуэлловская невозмутимость.
— Ты… намерен пойти на сделку с «Драконом»?
— А чем они отличаются от других корпораций? — старший Хоуэлл смотрел на брата в упор. — Я не говорю о слиянии и сколько-нибудь прочном союзе. Однако такой брак может обеспечить перемирие, достаточное для того, чтобы твои мальчики успели войти в силу и потренироваться на противниках попроще, вроде того же «Кармайкла». У главы «Дракона» достаточно наследников, но дочь — одна. Понимаешь?
— Выдать ее за предполагаемого наследника «Синей птицы»… — протянул Рональд. — Да, Ив, я думаю, он согласится.
Братья вновь переглянулись и улыбнулись теми хищными и довольными улыбками, какими могли бы улыбаться сытые волки.
— Но мы отвлеклись, — сказал Ивэйн. — Долгосрочными планами займемся позже, хотя почву можно начинать готовить уже теперь.
— Собираешься поделиться с «Драконом» прибылью с месторождения?
— О нет! Об этом и речи быть не может. Да и они понимают: идет игра, кто победит, тот и прав. Это закон, — холодные глаза под тяжелыми веками смотрели серьезно. — Не мне тебе напоминать. Однако у нас найдется, чем подсластить пилюлю «ящеркам».
— Ты загодя уверен в нашей победе?
— Конечно, — усмехнулся Ивэйн и дернул плечом, разбудив птицу. Та раскрыла крылья, встопорщила хохолок, вновь приняв гербовую позу, и крикнула протяжно и воинственно. — Вот видишь!
— Да ты становишься суеверен, — усмехнулся Рональд. — Но я тоже готов поверить в подобную примету. За удачу!
— За удачу, — протянул свой бокал глава корпорации, прозвенел хрусталь, а синяя птица взлетела, возвращаясь на свой насест…
…Время шло, и Мария-Антония уже не знала, что ей делать. Деньги таяли со сверхъестественной быстротой, хотя она наловчилась торговаться не хуже базарных торговок, и на рынке в Монто-Лее эти самые торговки уже не осмеливались завышать цены для приезжей девицы. Но толку-то? Она старалась быть экономнее, но по всему выходило, что надолго ее средств не хватит…
Поначалу всё складывалось более-менее неплохо. Да, в Сент-Ив они с Монтрозом вошли порознь — он сильно отставал, а всем видом своим словно нарочно пытался привлечь побольше внимания. Может, так оно и было. В любом случае, девушке удалось незамеченной — она очень на это надеялась — добраться до станции дилижанса.
Там собрался кое-какой народец, в основном женщины, как ни странно, а также двое или трое солидных мужчин в скучного вида костюмах: дельцы или кто-то в этом роде, решила Мария-Антония. Сама она скромно стала в сторонке, как учил Генри, опустив глаза и закутавшись в шаль. Было жарко, но пришлось терпеть: здесь все женщины одевались именно так.
Дилижанса всё не было, но люди покорно ждали, ждала и Мария-Антония. Немного успокаивало наличие небольшого саквояжа с револьвером внутри — его приятная тяжесть оттягивала руки, но и придавала уверенности.
— Вон, вон, — проговорила какая-то женщина, горожанка по виду, — опаздывает-то как!
— Еще час будет перепрягать, — проворчал мужчина в скучном костюме и уткнулся в газету.
Эти самые газеты занимали принцессу донельзя: в ее времена книги — и те были большой редкостью и писались от руки. Да, полумаги и маги снимали копии, и это стоило очень дорого, но теперь… Теперь, оказывается, любой человек мог за мелкую монетку купить несколько листков скверной серой бумаги — пергамента теперь не было, да и слишком дорого бы это вышло, печатать на нем еженедельные газеты! — и прочесть о том, что происходит в больших городах или даже в округе. Генри объяснил ей, что есть разные газеты: для деловых людей вроде вот этого мужчины в костюме, в них пишут о политике и событиях на рынках, для горожан — там сенсации, сплетни, объявления и совсем немного действительно важных новостей; для женщин даже — в них разные советы, рецепты и опять-таки сплетни, а еще немножко светской хроники, нужно же знать, в каком платье была на очередном приеме дочь бургомистра! А есть листки для фермеров — там по большей части пишут о динамике цен на всяческие товары, разбавляют новостями и присовокупляют полстранички с полезными советами для хозяек, письмами читателей и смешными историями.
Марии-Антонии самой очень хотелось почитать такую вот газету, но Генри не желал тратить деньги на ерунду, а подобрать измятые листки с тротуара ей не позволяло чувство собственного достоинства. Сейчас, правда, напрягая зрение, она могла прочесть на обороте газеты скучного господина обрывки фраз: имярек женится на такой-то, и эта свадьба станет событием десятилетия, потому что… Далее было не разглядеть. Впрочем, имена брачующихся всё равно ни о чем не говорили принцессе, но занять время было так и так нечем…
Вопреки ожиданиям, дилижанс был готов всего лишь через полчаса. Это оказалась длинная черная карета немыслимой величины, в которую запрягали аж шестерку крупных лошадей. На крыше кареты громоздились тюки и свертки, на задке был привязан чей-то огромный сундук, обшарпанный, но щетинящийся металлической оковкой и новенькими замками.
Часть мест внутри уже была занята, но пассажиров из Сент-Ива разместить удалось. Одного из скучных господ уговорили ехать на облучке, сказав, что на следующей станции сойдут аж трое, и места освободятся, и сделали ему скидку. Мария-Антония сама предпочла бы ехать рядом с кучером, но вовремя прикусила язык: девушкам здесь такие вольности не позволялись.
Она забралась внутрь кареты, нашла свободное местечко между полной женщиной с большой корзиной на коленях и сухопарой старухой в черном платье и облегченно вздохнула. Нелепая шляпка, которую заставил ее нацепить Генри вместо ставшей уже привычной широкополой, потрепанной, сползла набок, Мария-Антония это чувствовала, но поправлять не решилась из боязни сделать хуже. Лучше уж выглядеть неуклюжей недалекой деревенщиной, решила она, к таким относятся с брезгливой жалостью и не задевают! Во всяком случае, за проезд с нее взяли даже меньше, чем говорил Генри — она ведь ехала без багажа, если не считать саквояжа, который отлично умещался на коленях…
— В первый раз едешь? — спросила вдруг старуха. На морщинистом лице остро сверкнули темные глазки.
Мария-Антония невольно поежилась: пожилая дама напоминала сказочную колдунью, а кроме того, подобные старушки способны вывести на чистую воду любого!
Она несколько раз кивнула вместо ответа, не решаясь заговорить. «Лучше помалкивай, — говорил ей Генри, и на лице его читалась тревога. — Сделай вид, будто с перепугу или от скромности язык проглотила, глаза опусти, кивай… молитву можешь еще шептать, только потише, а то не знаю я, как ты молишься, мало ли, что…»