Подозревали, однако, что приказ полковника стоит в связи с внезапным исчезновением лейтенанта барона Болэна, который скрылся куда-то - тоже по совершенно неизвестной причине.
Так как Гарри фон Болэн был мне лично близок, то я в тот же вечер отправился в казино, где собирались гусары, чтобы узнать какие-нибудь подробности. Полковник принял меня очень любезно и пригласил выпить с ним шампанское, но от разговора на интересовавшую меня тему отклонился. Когда я, наконец, поставил ему вопрос ребром, он очень вежливо, но вполне категорически отклонил его. Я сделал последнюю попытку и сказал:
- Господин полковник, ваши распоряжения и постановления нашего корпорационного совета, несомненно, обязательны для ваших офицеров и для корпорантов. Но для меня они необязательны: я хочу сегодня же выйти из корпорации и таким образом становлюсь хозяином своих поступков.
- Поступайте, как вам угодно! - небрежно промолвил полковник.
- Прошу вас, полковник, терпеливо выслушать меня! - продолжал я. Кому-нибудь иному, быть может, и не было особенно тяжело покинуть дом на Кобленцерштрассе: он вспомнит с легким сожалением о прекрасных вечерах и в конце концов позабудет о них. Но я...
Он прервал меня:
- Молодой человек! Вы четвертый обращаетесь ко мне с подобной речью. Двое моих лейтенантов и один ваш корпорант еще третьего дня были у меня. Я уволил обоих лейтенантов в отпуск, и они уже уехали. Вашему корпоранту я посоветовал сделать то же. Ничего другого я не могу сказать и вам. Вы должны забыть. Слышите вы это. Достаточно одной жертвы.
- В таком случае разъясните мне все это по крайней мере, - настаивал я, - ведь я ничего не знаю и нигде ничего не могу узнать. Имеет связь с вашим приказом исчезновение Болэна?
- Да! - промолвил полковник.
- Что случилось с ним?
- Этого я не знаю! - ответил он. - И я боюсь, что я никогда не узнаю этого.
Я схватил его руки.
- Скажите мне то, что вы знаете! - умолял я. И я почувствовал, что в моем голосе задрожала нотка, которая должна была , побудить его к ответу. Ради Бога, скажите мне, что случилось с Болэном? Из-за че- го вы сделали ваше распоряжение?
Он высвободился от меня и сказал:
- Черт возьми, с вами дело обстоит в самом деле еще хуже, чем с другими!
Он наполнил оба стакана и подвинул мне мой.
- Пейте! Пейте! - сказал он.
Я отпил и подвинулся к нему.
- Скажите-ка мне, - промолвил он, зорко поглядев на меня, - это вы тогда читали ей стихотворения?
- Да, - запнулся я, - но...
- В то время я почти завидовал вам, - задумчиво продолжал, он. - Наша фея позволила вам два раза поцеловать ей руку... Это были ваши собственные стихи? В них было столько всяческих цветов...
- Да, я сочинил эти стихи, - сознался я.
- Это было совершенное безумие! - сказал он как бы сам себе. - Извините меня, - громко продолжал он, - я ничего не понимаю в стихотворениях, решительно ничего. Может быть, они были и прекрасны. Фея нашла же их прекрасными...
- Господин полковник, - заметил я, - что значат теперь мои стихотворения... Вы хотели...
- Я хотел рассказать вам нечто иное, совершенно иное, - прервал он меня, - но именно по поводу всех этих цветов. Говорят, что люди, сочиняющие стихи, все мечтатели. Я подозреваю, что этот бедняга Болэн тоже сочинял тайным образом стихи.
- Итак, что же с Болэном? - настаивал я.
Он как будто не слыхал моего вопроса.
- А мечтатели, - продолжал он нить своих мыслей, - а мечтатели, очевидно, подчиняются ей всего легче. Я предостерегаю вас, милостивый государь, самым настоятельным образом, как только могу!
Он выпрямился.
- Итак, слушайте же! - проговорил он совершенно серьезно. - Семь дней тому назад лейтенант Болэн не явился на службу. Я послал за ним на дом - он исчез. С помощью полиции и прокурора мы пустились на поиски. Мы сделали все, что можно, но без всякого успеха.