Оливер, однако, интерпретировал происходящее несколько иначе: как требование снова поиграть в салочки и как проверку на предмет доступности определенных видов съестного. В плетеной корзинке джентльменов покоились кувшины с горячим чаем и кофе, сандвичи, кусок сыра, пирог с гусятиной и еще всяческая снедь для подкрепления сил в путешествии; об этом Оливер знал доподлинно, поскольку сам помогал мистеру Смидерзу и кухарке собирать яства в дорогу. Представьте же его изумление при виде предмета, что словно сам собою возник в руке у сквайра, – предметом сим оказалась холодная отбивная, волшебным образом извлеченная из потаенного уголка корзинки. Встрепенувшись, Забавник поймал сокровище зубами, умчавшись на переднюю палубу, уселся, сжимая кус в лапах, и на какое‑то время удовольствовался тем, что наблюдал за подготовительной работой со стороны, вместо того чтобы контролировать процесс лично.
Вскорости после обнаружения отбивной – Марк и его новообретенный старший помощник уже собирались поднять паруса – с палубы донеслось негромкое угрожающее ворчание. Обернувшись как по команде, Марк и Оливер увидели две фигуры, пробирающиеся вдоль кромки воды. Джентльмен и леди, оба в летах и оба – одеты в черное, выглядели весьма уныло; белый воротничок джентльмена выдавал в нем священника. Оба обшаривали глазами озерный берег, и каменистые склоны, и заросли кустарников, а не то скользили взглядом по черной воде и галечному пляжу, словно ища чего‑то. Ни словом не перекинувшись друг с другом, они молча брели вперед, пока не остановились в нескольких шагах от причала.
– Утро доброе! – воскликнул Оливер, в знак приветствия прикасаясь пальцем к широким полям фетровой шляпы. А затем обернулся к другу, всем своим видом говоря: поясни, кто такие, или хотя бы представь нас! Однако сквайр лишь взирал на чужаков с неодолимым любопытством, из чего Оливер заключил, что люди эти Марку незнакомы.
Поскольку никакого ответа на приветствие не последовало, Оливер, решив, что его, должно быть, не услышали – возможно, престарелая чета туговата на ухо, – проворно спрыгнул со шлюпа и сошел на берег – поздороваться с вновь пришедшими с расстояния более близкого и спросить, не нужна ли им помощь.
Завидев Оливера, старики обернулись к нему; в увядших, измученных, одряхлевших лицах читались тревога и озабоченность.
– Вы нашу Эдит не видели? Нашу девочку? – дребезжащим голосом осведомился священник.
Оливер озадаченно нахмурился; мистер Тренч подозрительно наблюдал с кормы.
Забавник снова зарычал – и захлебнулся лаем.
– Вашу девочку? – переспросил Оливер. – Вы про кого спрашиваете?
Ответа не последовало; старики лишь смотрели неотрывно на собеседника, и в их нездешнем, скорбном взгляде читалось не меньшее недоумение, чем в лице самого Оливера.
«Девочку»? Этим людям было слишком много лет, чтобы речь шла о малолетней дочери. Оливер вновь оглянулся на Марка, словно спрашивая совета, потом взор его скользнул по Забавнику, и молодого человека осенило.
– Вашу девочку? – повторил он, вновь оборачиваясь к старикам. – Это вы про собаку, да? Вы собаку потеряли?
И снова старики не ответили, но перевели взгляд на шлюп, и священник тем же самым дребезжащим голосом осведомился, не видел ли он(на сей раз Марк) их Эдит, не видел ли их девочку? Сквайр покачал головой, и почтенная пара, разом утратив всякий интерес к шлюпу, вновь неспешно и целеустремленно побрела вдоль озера.
– Это ведь явно не викарий – не этот ваш мистер Скаттергуд? – осведомился Оливер, возвращаясь к другу.
– Нет, конечно.
– Тогда кто они? Может, постояльцы из «Герба»?
– Вероятно.
– Наверное, собаку потеряли. Сбежала куда‑нибудь.