И вот командир с замполитом отнимают у лихих ребят ОСА важный аргумент в престижном спорте с коллегами по небу.
Были такие разговоры. Но надо признаться, немного лукавили ребята. Они просто побаивались прыжков. Кто знает, а вдруг не раскроется зонтик? Тут уж ни умение, ни характер не помогут – за несколько секунд не успеешь даже прокричать товарищам «прощайте!».
И хотя Донсков пригласил в ОСА инструктора ПДС47 и тот целую неделю проводил теоретические занятия и тренажи по укладке и приземлению, недовольство возрастало с приближением дня парашютных прыжков. Некоторые даже грозились уволиться. Ряды противников нелегально возглавляла флагманский штурман Лехнова.
– Миша, – спрашивала она Комарова дома, в самой благоприятной, по ее мнению, обстановке, – ну нас-то с Наташей, женщин, ты можешь освободить?
– Приказ подписан. По три прыжка на нос.
– В один день?
– Ты же знаешь, что за неделю.
– А там какие-то запрещения по ве-есу есть, – жалобно тянула Лехнова.
– Прошла осмотр? Поставили «добро» в медицинской книжке?
– Да, вроде.
– Значит, твой вес не превышает центнера.
– Хихикаешь? И не стыдно?
– А ты трусишь!
– Ну, уж!.. Только на пеэлах48 я не буду. У них скорость снижения большая. Ударишься об землю – ноги сложатся в обратную сторону!
– Может быть, грузовой выписать? О чем речь, Галя? Не могу я тебя освободить. Некрасиво. Как поймут люди?
– Поймут, что ты дорожишь женой! Нет в этом ничего зазорного… Скажи, ты меня правда любишь?
– Га-аля!.. Я всю жизнь стеснялся таких слов, а сейчас… на старости лет… Прекрати вымогательство!
– Освободи, Миша. – Лехнова погладила щеку мужа и прижалась к нему. – Молиться на тебя буду! Освободи!..
– Ладно. Успокойся и давай сюда бумагу. Напишу, что штурман Лехнова не может прыгать с парашютом по причине большого веса и слабых ног. Как называется болезнь, когда вены на икрах чернеют?
– Прекрати сейчас же издевательства! На позорище выставить хочешь, да? Какие еще там черные вены? Где ты их видел?
– Так для приказа основания нужны.
– Считай, что я шутила… Только не получится у вас ни черта! Прогнозируют усиление ветра.
Как частенько случается, синоптики не угадали погоду. Будто по приказу Комарова, над аэродромом повис штиль. Утро выдалось холодным, бодрящим. Иней на траве не таял даже в следе от колес. Это заметил Донсков, когда к старту подъехали на «газике» Батурин с инспектором из управления.
– Полюбоваться или очередной контроль? – после рукопожатий спросил Донсков.
Батурин засмеялся:
– Бери выше! Инспектора хотят прыгать.
– А им-то зачем?
– Обижаете, Владимир Максимович. Мы что, не летаем с вами «на беду»? – проворчал инспектор прозванный «Квадратом».
– Вы, кажется, не пробовали.
– Постараюсь! – Квадрат протянул дерматиновую папку. – Документы на допуск. В городе мы и тренажи прошли. Самолет Ан-2 с парашютистами приказано пилотировать Батурину.
– Когда будет прыгать он, кто поведет самолет?
– Гладиков.
– Ан-2 готов. Сейчас подвезут парашюты и щиты для укладки.
– А людей?
– Пилоты у нас привыкли пешком ходить.
На пристрелочные прыжки Батурин повез инструктора и Донскова.
– Как они там? – поинтересовался по радио Комаров, руководивший полетами.
– Порядок. Жуют чего-то вкусное.
Ан-2 лез в небо долго. У пилотов на старте заныли шеи, пока они дождались и увидели, как из открытой двери самолета выбросились два комочка. Один стремительно полетел вниз, второй отстал. Было заметно, что он раскинул в стороны руки и ноги, задерживая падение. Это, конечно, показывал искусство свободного полета инструктор. Донсков уже метров на сто опередил его, и… два купола раскрылись одновременно, а над ними затрепыхались маленькие вытяжные парашютики. Но теперь инструктор настигал Донскова, и довольно быстро. Сказывалась разница в парашютах. Над инструктором раскрылся ПЛ, красный, с небольшим куполом, а Донсков снижался под обширным разноцветным грибом парашюта десантного.
Смотрели в небо не только летчики – на окраине аэродрома собралась толпа жителей городка, для них зрелище казалось необычно интересным, многие только в кино и по телевизору видели парашютные прыжки. Поодаль от толпы стояли две упряжки оленей.
Инструктор упал прямо в центр аэродрома, удержался на ногах и быстро подтянул за стропы гаснувший купол.
Плавно, по всем правилам – ноги в коленях сжаты, ступни слегка вытянуты вперед – коснулся жесткой земли Донсков.
– Ура-а! – закричала ранее не выделявшаяся среди одетых в одинаковые синие комбинезоны пилотов Наташа Луговая, и на старте над возбужденными людьми замелькали брошенные вверх шлемы и береты.
Почти всем вдруг захотелось попасть в первый заход. Инструктор, невысокий, пузатенький, очень добродушный на вид, скомандовал неожиданно низким густым басищем:
– Смирна-а! – и быстро навел порядок.
Галина Терентьевна Лехнова оказалась включенной в головную десятку, хотя настойчиво пыталась уступить свое место другим. С ней и случилась в воздухе первая непредвиденная «заварушка».
Под крыльями самолета зеленело летное поле, перечерченное на две половинки серой бетонкой. Прогудела сирена: «Приготовиться к прыжку!». Инструктор прошелся по кабине и, ободряюще хлопая каждого по плечу, прикрепил к тросу, натянутому под потолком, карабинчики фал принудительного раскрытия. Подошел к двери и распахнул ее, закрепив в таком положении специальными оттяжками.
Сирена взвыла вторично: «Прыжок!».
И сразу один за другим вывалились из самолета два парашютиста. Третьей в шеренге стояла Лехнова. Она шагнула и закупорила дверной проем.
– Пошел! – подтолкнул ее басом инструктор.
Растопыренные ноги и руки Лехновой будто приварились к металлу обода двери.
– Пошел! – закричал, теперь почему-то тонко, инструктор.
Батурин, пилотировавший самолет, сбросил газ. Замолк мотор, и в кабине стало тихо.
– Не пошел, а пошла! – огрызнулась Лехнова на инструктора. – Ишь раскричался! Я сама!
– Отставить! – подал голос Батурин. – Потеряли высоту и прошли точку сброса. Иду на второй круг.
– Прошу сесть на места! – скомандовал инструктор.
– Я постою, – выдавила Лехнова.
– На место, сказано вам!
Горбатилась от парашюта спина Лехновой, и никто не видел, как она плакала. Ветер размазывал слезы по белым щекам. Она очень хотела, но не находила сил оторвать руки от дюралевых округлых косяков. Смотрела вниз, в бездну, с ужасом.
Батурин связался по радио с Комаровым и рассказал о случившемся.
– Первый, разрешите отменить ей прыжок?
– Действуйте по обстановке.
– Галя! – крикнул Батурин. – Земля разрешила тебе остаться в самолете!
– Отвалите назад, вы мешаете работе. Ну, пожалуйста, отойдите от двери, – просил инструктор, вкладывая в голос и просьбу и приказ.
– Я прыгну!
– Что вы сказали? – аж подскочил на месте инструктор.
– Я прыгну! Только не трогайте меня. Не торопите. Я обязательно прыгну, прыгну.
– Молодец! Минуточку… Прыгайте!.. Ну же… Ну, пошла, ты…
– Стыдоба! – прошептала Лехнова и вдруг криком, со звенящей хрипотцой: – Выбросьте меня! Вытолкните! Выбросьте!
– Не положено! – Инструктор не знал, что делать. Растерянно топтался позади парашютистки, не решаясь толкнуть. Попробовал взять ее руку от косяка, но она показалась ему закаменелой.
– Антоша! – позвала Лехнова. – Антоша!
Богунец, стоящий в конце шеренги, отстегнул карабинчик фала от троса и пробрался к ней.
– Я здесь, Галина Терентьевна!
– Антоша, выкинь меня! Очень прошу! Назад не пойду!: Выкинь! Век буду тебе благодарна!
– Без церемоний?
– Все можно, Антошенька, все!
– Есть!
Богунец встал за Лехновой, резко ударил ее по напряженным рукам, и они будто сломались. Он прижал локти Лехновой к ее талии и, показалось всем, мягко тронул ниже пояса коленкой. Парашютистка вылетела из самолета.
– И я до дому! – Богунец прыгнул за ней.
На земле слышали, как двое, почти рядом раскачиваясь под сине-белыми полотнищами, горланили песню:
…Прилетишь – прибегу на свидание,
Как на первую встречу с тобой!
Когда они опустились, Богунец, помогая Лехновой собрать купол, вдруг замер, уставившись на нее.
– Галина Терентьевна!
– Что, Антоша?
– Вы помолодели лет на десять!
– Думаешь?
– Вижу. Честное слово, вижу! – воскликнул Богунец.
– Не знаю. Может быть. По правде, я чувствую, будто сбросила с плеч какую-то тяжесть. И знаешь, чего мне сейчас хочется, Антон?
– Плясать!
– Нет. Извини. Раньше я будто дремала. Понимаешь? Да нет, от тебя это далеко…
– Чего же вам хочется? – вытянулся по стойке «смирно» Богунец. – Мигом исполню!