Словом, в полужидком киселе лежал дистрофик, лишенный кожи. Хотя глазные яблоки у него уже имелись, и сейчас эти бессмысленные гляделки, лишенные век, неотрывно смотрели на меня сквозь толщу биологического раствора. Жутковатое зрелище, если честно. Хотя чего я ожидал увидеть? Сказочную красавицу, спящую в хрустальном автоклаве? Увы, такое бывает только в сказках. А в реальности даже если упаковка загадочностью и формами вполне себе претендует на мечту, то внутри чаще всего оказывается уродливое и потенциально опасное существо, зачем‑то тупо наблюдающее за каждым твоим движением…
Я так и не понял, мой там клон купается в биорастворе, или Кречетова, готовясь превратиться в суперсолдата. Впрочем, мне было на это наплевать.
Гораздо больше меня заинтересовал источник питания всех этих многочисленных гробов. Вон он, в центре зала возвышается метров на пять в высоту, и именно к нему по полу тянутся толстые кабели от всех автоклавов. Что ж, пойдем глянем, что это там за чудо научной мысли.
Вблизи чудо оказалось довольно неказистым. Стальной параллелепипед, поставленный «на попа» со множеством гнезд, к которым кабели от автоклавов и подключались. Плюс приборная панель с несколькими, скорее всего, сенсорными экранами, так как кнопок на панели не наблюдалось совершенно. Плюс между экранами вдавленная в параллелепипед бронеплита размером примерно метр на метр. И все.
– Ладно, – сказал я. – Посмотрим, что у тебя внутри.
И, отойдя на три шага назад, выстрелил, метя под бронеплиту.
Признаться, я ожидал, что придется курочить источник питания аккуратно и последовательно, тратя на него ценный боеприпас. Думалось, сейчас пуля‑аномалия прошьет его насквозь, потом следующую всажу рядом, надеясь выковырять то, что под плитой, не повредив его – ну, и так далее. Да еще и не факт, что там находится то, о чем я подумал…
Но получилось вообще замечательно. Зона его знает из чего был построен корпус источника питания, но пуля от него отрикошетила. Правда, царапину проплавила глубокую, и, рикошетя, выдрала на фиг ту плиту из корпуса.
Существенный кусок искореженной броневой стали, кувыркаясь, полетел мне прямо в голову, и я едва успел уклониться. Сзади послышался звон – видать, плита расколотила один из автоклавов. Но мне это было уже совершенно неинтересно, потому что там, в глубокой нише, между двумя желтыми, не иначе, золотыми клеммами причудливой формы был зажат похожий на карандаш продолговатый предмет, светящийся мягким голубоватым светом. Знакомый предмет, который я видел лишь однажды в экспериментальном танке Т‑010, который мы угнали у «боргов» с Циклопом и Метлой, упокой их Зона. Я об этом, помнится, в романе «Закон Зоны» подробно написал… И вот – вторая встреча.
– Ну, здравствуй, «фотошоп», – сказал я. Потом протянул руку, ослабил зажимы клемм, и извлек артефакт наружу.
Да, я помнил, что он безумно радиоактивен, и что именно «фотошоп» убил Метлу. Но в то же время я знал еще и то, что за время моих шатаний по Зонам я тысячу раз мог сдохнуть от облучения. Но не сдох. Стало быть, имею иммунитет к радиации. Редкий дар, порой развивающийся у опытных сталкеров. Правда не факт, что он передался моему новому телу. Вот и будет повод это проверить.
От «фотошопа» шло мягкое, но в то же время пронизывающее тепло. Моя ладонь моментально нагрелась до той же температуры, что и артефакт, и перестала его чувствовать. Интересное свойство. Подозреваю, что если сейчас взять «фотошоп» другой рукой, и надавить им на нагретую, то можно будет слепить из нее, скажем, копыто, коготь какой‑нибудь, или тройной фак из пятнадцати пальцев. И когда рука остынет, то такой и останется.
Мастерицы подобного тюнинга при помощи данного артефакта в лагере группировки «Всадники» делали из уродин писаных красавиц – которые в подавляющем большинстве довольно быстро умирали от лучевой болезни. Кречетов же пошел дальше – используя аномальную энергию «фотошопа», принялся штамповать себе личную армию… Так или иначе, бестолковый артефакт. И опасный. Счастья никому не принес, а вот проблем – море. Впрочем, это касается практически всех подарков Зоны. Для себя счастья от них не дождешься, для всех – тем более. Отчего порой возникает естественный вопрос: может, правы те, кто уничтожает артефакты, считая их абсолютным порождением зла?
– Отлично. А теперь медленно повернись и подними руки.
Раздавшийся позади меня знакомый неприятный голос прервал мои размышления. Надо же, как я задумался – даже не услышал шагов за спиной. Лишнее подтверждение тому, что сталкеру много думать вредно – пока будешь репу чесать, грохнут на хрен. Мутанты – чтоб сожрать. Братья по разуму – чтобы ограбить. Не нужны в Зоне задумчивые сталкеры с ценными вещами в руках. Впрочем, думаю, на Большой земле такие тоже долго не живут. Общее правило, едрить его налево.
– Оглох что ли? Или пулю в затылок захотел?
Поймать пулю затылком не входило в мои ближайшие планы. Но, в то же время, я прекрасно осознавал, что если б хотели убить – убили бы десять секунд назад. Значит, зачем‑то я нужен обладателю неприятного голоса. И я даже догадываюсь, почему он до сих пор не выстрелил.
Поэтому я неторопливо положил «фотошоп» в нагрудный карман, и повернулся, скрестив руки на груди. Нелишняя предосторожность, ибо мягкий, но напористый свет, излучаемый артефактом, вполне мог просочиться через ткань моего камуфляжа.
Что ж, мне открылась предсказуемая картина. Гетман «вольных», целящийся в меня из своей «Беретты», и его люди, рассредоточивающиеся в цепь за спиной своего вожака. Сейчас мне в грудь смотрело не меньше десятка стволов, и их количество с каждой секундой возрастало – члены группировки «Воля» заполняли помещение. У многих из них в руках были трофейные «G‑3», хотя и «калашей» тоже хватало. Понятно. Значит, все‑таки поймали кого‑то из обитателей подземелья, и разговорили насчет местонахождения этого зала.
Вскоре не менее тридцати бойцов держали меня на прицеле, и это было забавно. Так как я знал: ни один из них не выстрелит. Ибо не затем их вожак продумал сложную операцию по захвату базы, чтобы рисковать ценным трофеем. Ведь не база была ему нужна – вернее, не только она. И далеко не в первую очередь.
– Отдай мне «фотошоп», а потом вали на все четыре стороны, – сказал гетман.
– А еще чем тебе помочь? – поинтересовался я.
– Не хами, Снайпер, – криво усмехнулся предводитель группировки «Воля». – Я ж с пятнадцати метров не промахнусь.
– Понимаю, – кивнул я. – А вдруг я после твоего меткого выстрела неудачно упаду и «фотошоп» разобью? Если помнишь, он довольно хрупкий. Кстати, ты поэтому до сих пор и не выстрелил.
Я заметил, как правое веко гетмана слегка дернулось. И это я тоже понимаю.
Власть – она здоровья не добавляет. Нервы жжет как нитки, молодость из тела высасывает. Исключения случаются, но редко, примерно как иммунитет от радиации. Вон у гетмана того иммунитета точно нет: вроде здоровый мужик, а уже и глаз дергается, и рожу скривило от ярости.
Но кривись, не кривись, а договариваться придется – зря что ли столько бойцов положил, пока добрался до этого подземелья. Плюс нервный тик заработал. Неспроста это все. Значит, очень ему тот «фотошоп» нужен.
– Чего ты хочешь? – скрипнув зубами, выдавил из себя гетман.
– Да просто понять хочу, – пожал я плечами. – Скажи‑ка мне, чего ради ты столько своих и не своих людей на смерть отправил? Ради этого?
Я опустил руки, и из левого нагрудного кармана сквозь материю заструился ровный голубоватый свет.
– Отдай его мне! – гетман взвел курок «Беретты». Теперь легкого движения указательного пальца на спусковой крючок вполне достаточно, чтобы вышибить мне мозги.
Но мне уже было по фигу. Кураж меня захлестнул, который сродни боевому. И реально сейчас заткнуть меня можно было только пулей.
– То есть, ты решил занять место Кречетова, – продолжал я. – Самому наштамповать клонов, захватить Зону, и качать из нее артефакты, словно черное золото из нефтяной скважины?
– Точно, – ощерился гетман. – А потом, если получится, и весь глобус под себя подмять. Такое вот я, мля, мировое зло. Только не строй из себя супергероя, ладно? Тошнит уже, сука, от правильных да идейных. Любой на земле о том же мечтает, чтоб он один рулил, а остальные под него прогибались. Мечтает, и при этом искренне считает, что это и будет счастье для всех и каждого – на него пахать. Кстати, в этом что‑то есть, не находишь? Когда у дома будет один хозяин, махаться станет не с кем. Границы государств исчезнут, политика станет не нужна, войны прекратятся. Не перед кем станет греметь стальными яйцами. Люди будут работать на себя, ради своего блага…
– А тех, кому такой рай не понравится, твои клоны быстренько поставят к стенке, – продолжил я.
– Чтобы колосья могли расти, сорняки нужно выпалывать, – процедил сквозь зубы гетман.