Ну, мы и поехали. Пока не доехали до конца коридора, перегороженного стеной. В стене имелась бронированная дверь и довольно широкое окошко для загрузки и выдачи разновсякого барахла, в котором маячила откормленная, осоловелая морда.
– Начальника склада позови! – с ходу скомандовала «всадница».
– Щас, разбежался, – сказала морда. – Ты ваще кто такая?
– Лаборантка Кречетова.
– Так и говори, что его новая сучка, – зевнула морда. – И за каким хреном ты сюда приперлась?
Покачивая бедрами, Касси подошла к окошку, и, резким движением схватив хозяина морды за кадык, наполовину вытащила его из окна. Дальше не пошло, мужик был здоровый и тяжелый. Помог я. Вскочив с койки, быстро свернул простыню в подобие веревки, прыгнул вперед, и в тот момент, как сообразительная Касси отдернула руку, захлестнул простыней пивную шею хранителя склада. После чего, крутанувшись всем корпусом, выдернул его из окна, словно сказочную репку.
Хрюкнув помятым горлом, «репка» шлепнулась на бетонный пол, приложилась об него лбом и вырубилась. Что, собственно, и требовалось.
– Ключи! – бросилась к вырубленному телу Касси.
Но поверхностный обыск результатов не дал. Видимо, ключ от двери хозяин морды хранил не при себе, а в ящике стола внутри склада, или где‑то еще.
– Надеюсь, скрытых камер тут нет, – проговорил я, ныряя в окно, снабженное, кстати, открывающейся внутрь решеткой на петлях. Соблюдай хранитель склада правила безопасности, проникнуть внутрь было бы делом весьма непростым. Вот что значит, набрав больше ста кило лишнего веса, считать себя мегакрутым и абсолютно неуязвимым.
– Тоже на это надеюсь, – кряхтя, проговорила Касси – непростое дело с ее формами лазить в пусть даже широкие окна выдачи хабара. Ибо бюст мешает. Ну, я помог конечно. Не церемонясь, взял девицу под мышки, и вдернул внутрь. Когда «всадница» начала падать вниз, придержал за роскошные волосы. Чисто чтоб по примеру «репки» об пол красивым черепом не приложилась. За что был немедленно вознагражден возмущенным взвизгом и последующим потоком словесных помоев, которыми меня полили обстоятельно и со знанием дела.
– Ты чо творишь, мать твою за передник! Дубинушка ухнувшая! Себя за что‑нибудь подергай, чтоб не болталось, а не меня за волосы! Думаешь, отрастили руку, так теперь можно ею порядочных девушек за прически хватать надо и не надо?
Я пожал плечами, словно римский патриций заворачиваясь в остатки простыни, местами порвавшейся при выдергивании «репки» из недр склада.
– В следующий раз спасать не буду, – предупредил я. – Прикладывайся своей бестолковкой об пол сколько угодно, мне оно будет совершенно перпендикулярно.
– Ладно, проехали, – проворчала Касси, осознав, что одноразовый дерг за волосы все же предпочтительнее удара головой об бетон. – Просто в следующий раз спасай понежнее что ли.
– Спасаю как умею, – отрезал я. – Нежности в этом деле лишнее.
– А в каком нелишнее? – невинно поинтересовалась «всадница», поправляя обеими руками помятый бюст.
Вот ведь, блин, что за народ эти женщины! Тут, можно сказать, за нами вот‑вот погоню организуют, если уже не организовали, а она свои железы мнёт. Кокетничает на автомате, ибо оно присуще противоположному полу как нам невольное распрямление плеч и напряжение бицепсов при виде дамы, более‑менее приятной с виду – если, конечно, имеется что напрягать.
– Слушай, хорош трепаться, пошли лучше свое барахло искать, – буркнул я.
И пошел, слыша за спиной недовольное сопение. Конечно, лишний раз не обратили внимания на ее прелести, горе‑то какое…
Впрочем, в следующую секунду я напрочь забыл о глубоком вырезе в белом халате напарницы, на который – чего скрывать – все же косился краем глаза. Ибо когда нормальный сталкер видит перед собой кучу оружия и снаряги, отвлечь его от этого зрелища может лишь атакующий мутант или очередной выброс аномальной энергии из недр Саркофага.
Надо отметить, что и того, и другого на складе было предостаточно. Не знаю, что хранилось в «Оружейной комнате», но тут в полной мере были представлены лежащие на полках боевые ножи в ножнах, висящие на стенах пистолеты в кобурах, автоматы в пирамидах, и даже гранатометы в длинных зеленых ящиках. Преимущественно все не новое, но и не убитое в хлам, что не могло не радовать.
Ясное дело, воевать в рваной простыне, едва прикрывающей голые причиндалы, дело заранее неблагодарное. Поэтому я не стал искать в недрах склада свою старую униформу, а взял то, что ближе лежало.
Первым делом я нашел новый комплект формы номер один (пиксельные трусы, плюс майка той же расцветки), нулевую камуфлу‑«флору» и забугорные берцы из терпимо‑мягкой кожи с прилагаемым к ним комплектом водоотталкивающих носков. Поверх камуфлы я, как и раньше, натянул «среднюю» броню группировки «Воля». Не потому, что она мне нравилась больше «борговского» или общевойскового аналога, которые тоже присутствовали на складе. Просто тухло‑зеленый цвет бронекостюма больше подходил в плане маскировки среди унылых пейзажей Зоны, чем вызывающе‑яркая «шкура» «боргов» или неуместно‑яркая «цифра» армейцев, более пригодная для лета, чем для вечной осени Зоны.
Само собой, разгрузку и рюкзак я выбрал в цвет брони. Вот теперь норм, далее можно и оружием прибарахлиться.
Не мудрствуя лукаво, я зацепил из пирамиды все тот же «сто четвертый» АК, убитости даже меньшей, чем был у меня до этого. То есть, почти новый. А потом я набрел на свое старое барахло, сваленное кучей на одной из полок. Вот блин… Старый друг лучше новых двух, знал бы, что найду свои вещи в этом царстве хабара, не возился б так, выбирая новые. Но не переодеваться же.
В общем, забрал я из той кучи только свой «Сталкер» и КПК, доукомплектовал рюкзак водой, жратвой и патронами, насовал в разгрузку допмагазинов с парой гранат (больше не нашел) и, остро сожалея, что ничего современнее «макарова» из пистолетов на складе нет, отправился искать Касси.
Которой, кстати, давно не было слышно. Когда начинал прибарахляться, краем уха уловил, как она возится за соседним стендом. А потом увлекся процессом… и сейчас вдруг понял, что на складе царит мертвая тишина. Интересно… Неужто взяла все, что хотелось, и свалила по‑тихому? С нее, кстати, станется, в ее стиле.
Впрочем, если и так – скатертью дорожка и попутный ветер в затылок. Рыдать не буду. Единственное – искать без нее выход из комплекса подземных лабораторий будет делом непростым. Но какой настоящий сталкер пасовал перед сложной задачей? Развлекая себя эдакими положительными мыслями, которыми я надеялся смыть неприятный осадок после очередного предательства «всадницы», направился я к выходу из склада – то есть, к тому самому окну, через которое мы сюда влезли. Надеюсь, бронированная дверь открывается изнутри без ключа, ибо в окно при своем теперешнем облачении я точно не пролезу.
Я обогнул стеллаж, забитый зелеными ящиками… и остановился как вкопанный. Думаю, любого бы на моем месте поразил столбняк, вне зависимости от крутости и настоящести.
Ибо возле окна, небрежно облокотившись на короткий подоконник, стоял… я.
* * *
Да‑да, это был не кто иной, как моя абсолютная, совершенная, идеальная копия. Даже братья‑близнецы, думаю, меньше похожи друг на друга. Те же глаза, словно смотрящие сквозь тебя. Те же упрямые складки в углах рта. Та же челюсть типа «мишень для боксера». И та же, мать его, расслабленность в фигуре, свойственная хорошо тренированным людям, умеющим взрываться серией ударов и стрелять навскидку, при этом преимущественно попадая туда, куда хотели попасть.
При всем при этом в руках у… «меня» была пушка Гаусса. И не обычная, а модель «G‑3», о которой я только слышал, и лишь однажды видел на картинке в каком‑то военном журнале. Совершенно жуткая штука, способная стрелять как специальными пулями, летящими весьма далеко и пробивающими практически любую преграду, так и небольшими аномалиями, генерируемыми посредством сложной комбинации артов, встроенных в ручную пушку. При этом надо отметить, что модель «G‑3», в отличие от предшественниц, была довольно компактной и с виду напоминала бельгийский FN F2000, с которым я сталкивался в Зоне – то есть, в длину не больше моего АК.
И сейчас ствол этой чудо‑пушки был небрежно так направлен мне в живот. Впрочем, линия выстрела моего автомата тоже уткнулась в грудь моей копии – «сто четвертый» я вскинул рефлекторно, как только начал выходить из‑за стеллажа и срисовал край чужого плеча, которое в данной точке пространства не должно было находиться.
Снайпер, стоящий возле окна, знакомо усмехнулся.
– Поговорим?
– Запросто, – сказал я, не меняя положения автомата.
– Оружие кладем? Несолидно как‑то говорить под стволами.
– Можно, – кивнул я. И положил на пол свой автомат, почему‑то зная на сто процентов, что он не станет стрелять и тоже положит свою пушку. Может быть потому, что это был я, а я всегда держу свое слово.