— Значит, вы с Пэм не…
Батлер пристально взглянул на Хью:
— О боги Вавилона, да вы что, старина? Неужели подумали, будто я покушаюсь на ее целомудрие? Неужели вы думаете, будто она еще сохранила его?
— Господи помилуй, теперь я уже ничего не думаю. Не могу…
— Нет-нет-нет! — несколько оскорбленно воскликнул Батлер. — Я люблю зрелых женщин. Женщина моложе тридцати пяти лет ничего не знает, причем меня не интересуют ее академические достижения. За Пэм можно слегка поухаживать, и не больше. Что касается ваших собственных планов насчет ее прелестей…
— Моих?…
— А чьих же? На вашем месте я бы поостерегся. Эта девушка — свет папочкиных очей, ее тщательно стерегут. Сегодня она улизнула только потому, что Саксемунд с женой на два-три дня уехали.
— Но послушайте…
— Черт побери, разве вы ничего о них не слышали и не читали? Они живут в большом доме с уймой проигрывателей. Саксемунд обожает проигрывающие устройства и раритеты, о чем свидетельствуют перчатки. Но если он узнает, что вы играете на чувствах его дочери, то моментально с вами расправится.
Чей-то голос пытался привлечь внимание барристера, кто-то поднялся на цыпочки и заорал ему прямо в ухо:
— Милорд! Милорд!
Хью шарахнулся, даже Батлер дрогнул.
В голову Хью, перед глазами которого мелькал искаженный, основанный на догадках образ лорда Саксемунда, на секунду взбрела дикая мысль, будто их кличет сам лорд, стоя в некоем зловещем обличье Джекила и Хайда [20] в дверях служебного входа в театр.
Но он увидел только лысого охранника, который дергал Батлера за руку, шофера Джонсона и мальчишку-посыльного с прилизанными волосами.
— Милорд! — хрипел охранник. — Мадам Фаюм просит вас немедленно прийти. Будьте добры…
И хотя Батлер сразу забыл, что приложил к цветам карточку, представившись высокочтимым маркизом Данвичем, он вошел в роль с такой же легкостью, с какой сменил бы шляпу.
— Ах да, — пробормотал он устало и томно. — Прошу прощения за невнимательность. — Шуршащая бумажка непринужденно перекочевала из рук в руки. — Э-э-э… Как пройти в гримерную мадам Фаюм?
— Наверх, милорд. Джонни вас проводит. — Лысый мужчина кивнул на посыльного, потом взглянул на Хью. — А этот джентльмен?…
Батлер снова оглядел Хью так, будто он был примерно ровесник посыльного, что сильно его разозлило.
— Мой юный друг. Да. Он со мной. Не волнуйтесь. Посыльный звучными криками расчистил дорогу в угрюмой толпе, привилегированная компания поднялась по узенькой лестнице слева и пошла по коридору, шепотом обмениваясь репликами, как боксеры в легком спарринговом бою. Однако Хью решил прояснить еще один вопрос.
— Слушайте! Вы что-нибудь узнали от Пэм?
— Нет. Можете мне не верить, но она слишком умна. Я решил притвориться, будто в самом деле считаю ее такой пустоголовой, какой она прикидывается. А вот вы вполне можете что-нибудь узнать.
— Я?
— Она в вас крепко втюрилась, старина. Никогда себя так не вела. Впрочем, эта девица отлично знает, чего хочет. Развлекайтесь, но, повторяю, не забывайте о папаше. С другой стороны, ваша Элен…
— Что Элен?
— Я в самом деле нахожу ее привлекательной.
— Вот как! Неужели?
— Решительно. Ей, правда, не тридцать пять. Хотя ждать не долго. Догадываюсь, что она опытнее, чем кажется. Надеюсь, не возражаете, если я попробую выяснить?
— Постойте минуточку! Я ведь с ней обручен…
— Правда? При вашей последней встрече мне так не показалось. Будьте спортсменом.
— Слушайте!…
— Ш-ш-ш. Не повышайте голос, старина.
Пока Батлер успокаивал Хью, посыльный, чисто по привычке, забарабанил в дверь гримерной.
За дверью послышалось шевеление, отрывистый шепот, шорох. Открывшая дверь дама — безусловно, мадам Фаюм собственной персоной — встретила их приветливой лучистой улыбкой.
Фигура действительно замечательная.