Два взбешенных джентльмена, машины которых безнадежно сцепились передними бамперами, стояли на дороге, потрясая кулаками перед носом друг друга.
— Вперед, — приказал Батлер. — Инспектор Дафф разочаровал меня. Ну и ладно. Теперь бежим, мы свободны.
Прямо, первый поворот направо по улице, с восточной стороны отеля.
Все ринулись в туман. Джонсон бежал впереди, вытянув руку, чтобы остановить каждого, кто преградит им путь. Свернули направо, за угол отеля, и помчались дальше.
— Позвольте повторить, — пропыхтел на бегу Батлер. — Инспектор Дафф меня разочаровал. Я закупорил бы отель, как бутылку. Если бы я когда-нибудь встал на сторону закона…
— Что невероятно…
— Совершенно верно… Но мне послышалось легкое неодобрение моих методов?
— Ни в коем случае, упаси боже! Но строго между нами, разве образованные адвокаты всегда действуют таким образом?
— Я всегда так действую. В чем, позвольте заметить, моя уникальность.
— Согласен.
— Солиситоры, — продолжал на бегу барристер, воздев указующий палец, — часто проклинают меня за то, что я разрываю в клочки подготовленные ими бесполезные материалы и сам допрашиваю свидетелей. Почти каждый из них ненавидит меня всей душой. Давайте возьмем барристера так называемой старой школы, которому предстоит защищать какого-то беднягу, обвиняемого в убийстве, но который даже не поговорил с клиентом, чтоб его не обвинили в «предвзятости». — В тихом запыхавшемся голосе ирландца зазвучал подлинный гнев. — Ему суждено гореть в вечном огне за предательство клиента и самого себя. Что он, так или иначе, обязан сделать? Оправдать клиента всеми правдами и не правдами, не более и не менее! Клянусь богом, вот как я понимаю закон. Пусть над этим усмехаются те, кто выиграл столько же дел, сколько я.
— Но ведь за вами все время пристально следят, страстно желая на чем-нибудь подловить?
— Разумеется. И когда-нибудь… Стойте!
Они вышли на тонувшую в тумане площадь Севен-Дайалс. Стало ясно, что представление в театре «Оксфорд» не просто закончилось, а закончилось довольно давно. Слабо звучали шаги расходившихся зрителей, почти все машины разъехались, фойе опустело.
— Сэр! — выдохнул Джонсон, опомнившись. — Может, мне лучше пойти на разведку к служебному входу, удостовериться, что там нет полиции?
— Конечно. Хотя вы, по-моему, вряд ли кого-нибудь увидите.
Хью с Батлером остановились, оглянулись через плечо в сторону антикварного магазинчика мистера Коттерби, но буквально ничего не увидели. По мнению Хью, туман все же не мог полностью заглушить всякий горевший свет, однако противоположная сторона улицы тонула во тьме. Нигде не было никаких признаков вездесущих представителей закона.
Батлер, нахмурившись, приготовился что-то сказать, а потом передумал, нетерпеливо махнув рукой. Троица торопливо помчалась по узкой улице, тянувшейся справа от театра «Оксфорд», если стоять к нему лицом, — названия ее Хью так и не запомнил. Сзади, прямо за углом, находился служебный вход.
Там они остановились в некотором замешательстве.
Зрители разошлись. Рядом не было никого, хоть немного похожего на полицейского. Однако возле маленькой двери на сцену стояла многочисленная шумная толпа восторженных поклонников. За окном комнатки справа от двери с ними сражался обезумевший лысый мужчина в рубашке с короткими рукавами.
— Нет! — вопил он. — Никакой вы не друг мадам Фаюм, я знаю вас! Нет, вы не из «Дейли экспресс», все репортеры уже ушли. Нет, никаких автографов на сегодня…
Его заглушил фанатический рев.
— Джонсон, — сказал Батлер, сдернув с себя черную накидку и перебросив ее через руку, — я ждал чего угодно, кроме обезумевших толп. Тут снова понадобятся фальшивые визитные карточки.