..
- Послушай, у меня есть друг Брассье, он уже два года женат, жена у него очень хорошенькая. Я тебя познакомлю с ними, и ты можешь пригласить ее быть твоей свидетельницей, а он будет моим...
Эвелин Брассье была не просто хорошенькой. Она была красавицей. Высокая и гибкая, с изящно вылепленным лицом, обрамленным длинными золотистыми волосами натуральной блондинки.
В ее грациозных движениях чувствовалась некая томность, словно она была цветком оранжерейным, а не выросшим под открытым небом.
Селерен пригласил их в ресторан на Вогезской площади. У Брассье была красная "Альфа-ромео", предмет его гордости, но всего двухместная.
- Так какое число вы выбираете?
- Спросите у него. Ведь это он все готовит.
- Может, во второй половине марта? Скажем, двадцать первого. Эту дату легко запомнить для празднования годовщин.
Брассье спросил:
- Сколько будет гостей?
- Будем мы вчетвером.
- Родственников не будет?
- Наши родители живут в деревне далеко от Парижа... Мы предпочитаем отметить бракосочетание в тесном кругу.
Брак был зарегистрирован вместе с двумя другими в мэрии Третьего округа Парижа. Они пообедали на Вогезской площади, и на этот раз Аннет не возражала, когда он заказал шампанское к десерту.
Селерен был на седьмом небе от счастья. Отныне он будет жить с ней вместе, видеть ее каждое утро, каждый день и каждый вечер, будет спать рядом с нею.
В тот же вечер они сели в "Голубой экспресс" и отправились в Ниццу. Он по-прежнему ликовал, жил в каком-то сне, несмотря на фригидность его жены.
- Ничего, со временем все встанет на свои места...
По возвращении в Париж понемногу, сама собой наладилась их жизнь. О прислуге речи пока не шло. Это случится позже. Аннет работала целый день. В полдень они встречались в каком-нибудь из ресторанчиков в своем районе и в конце концов перебывали во всех.
По вечерам Аннет возвращалась раньше, чем он, и готовила простенький ужин, летом часто даже холодный.
- А не навестить ли нам родителей?
Они взяли два дня отпуска. Деревня в Ньевре была солнечной и веселой, отец Аннет оказался высоким костистым добряком с бородкой клинышком. Его рукопожатие было крепким.
- Ну что ж, мой мальчик, я рад, что у меня такой зять... Даже не знаю, как это вам удалось. Я-то сам никогда не мог вытянуть из нее десяток слов кряду.
На столе появилась бутылка местного белого вина. Мать вернулась с провизией для обеда.
- Надеюсь, вы здесь переночуете? Комната Аннет свободна, ее никто не занимал...
Его взволновала мысль о том, что они будут спать в комнате, где она жила в детстве и юности. Кровать была узкой для двоих, но они на ней поместились.
- Можно взглянуть? - спросил он, дотрагиваясь до ручки одного из ящиков.
- Там, наверное, ничего нет...
Но там лежали тетради, исписанные очень мелким, но необыкновенно четким почерком.
- Ты была хорошей ученицей?
- Я всегда была первой в классе...
Стены комнаты были оклеены обоями в цветочек. Селерену понравился комод, но он не решился предложить отправить его в Париж.
Он не испытывал разочарования.