За спиной раздался хруст, и Александр резко обернулся. Невысокая женская фигурка замерла у сосны.
Это была Дагмар.
– Прошу меня извинить, – тихо сказала она. – Я увидела вас и хотела уйти, но шишка… понимаете, она хрустнула.
Она чуть приподняла подол своего траурного платья и мыском черной туфельки выкатила вперед сухую еловую шишку. Александр вдруг вспомнил, как они с Никсой рассматривали фотографическую карточку Дагмар, и он сказал брату: «Может, она нарочно велела собаке лечь на подол, чтобы ножку не было видно». Или не это сказал, но нечто подобное. Или не сказал, а только подумал. Теперь не вспомнить.
Никсы уже нет. Дагмар… глупо было так невзлюбить ее, как Саша не любил ее раньше. Теперь она похожа на маленькую испуганную белочку. На нее жалко смотреть. Хочется взять ее в ладони и подышать на склоненную теплую головку. Только она не пойдет в руки. Вот… сказала же, что увидела его и хотела уйти.
Почему? Смотреть на него противно? Чувствовала его былую неприязнь? Но теперь же от этой неприязни ничего не осталось. Рядом с умирающим Никсой они сидели рядом, а смерть дорогого человека уничтожает все мелкое и мелочное. А уж после того, как Никса вдруг соединил своими слабеющими руками их с Дагмар руки, у Александра в душе что-то перевернулось.
Что означал тот жест? В те мгновения, когда Саша не оплакивал брата и не думал с непреходящим ужасом о своем будущем – готовиться к роли престолонаследника, – он постоянно пытался разгадать смысл последней, не высказанной словами, но явно обозначенной воли Никсы. Одно из двух: или он хотел уничтожить даже тень неприязни Саши к Дагмар, желал видеть их друзьями, или намекал, что младшему придется не только занять место старшего на престоле, но и посадить рядом с собой женщину, которая была предназначена ему, а теперь осталась ничьей.
Да, что говорить… положение Дагмар печально. Она овдовела, не успев стать женой. О ней будут говорить с жалостью и презрением: ни девка, ни баба, ни вдова, ни мужняя жена. Александр понимал, что никакой вины Дагмар в этом положении нет, но не мог избавиться от странного, тревожного ощущения в ее присутствии. Невольно лезли на ум ненужные размышления. А если бы Никса не был помолвлен с Дагмар, вдруг бы он остался жив? Не оказала ли на него рокового влияния поездка в Данию, а главное, те студеные купания в Схевенингеме, которые должны были его оздоровить именно для встречи с датской принцессой?
«А о чем сейчас думает отец? – размышлял Александр. – Что означают его постоянные намеки, мол, дорогая Дагмар стала нам родной, мы должны оставить ее в своей семье? Кажется, он воспринял тот жест Никсы совершенно однозначно… Он не против, чтобы невеста старшего сына перешла по наследству к младшему, как перешли ко мне все тягостные обязанности Никсы – наследника престола. Но почему никто ни о чем не спрашивает меня?»
Саша нахмурился. Жалость к маленькой печальной девушке, смиренно стоявшей неподалеку, исчезла. Он понимал, что надо говорить с Дагмар, но ему не хотелось. Она начнет плакать, ему придется утешать ее. А кто утешит его? Кому он может рассказать о том, какой безнадежной теперь представляется жизнь? Не ей… что она поймет в чужом горе, если озабочена своим? Саше захотелось оказаться отсюда как можно дальше. Но не мог же он просто так повернуться и уйти!
Эх, если бы он был простым человеком, каждый шаг которого не скован тысячами условностей! Если бы мог быть самим собой и следовать своим желаниям! Повернулся бы да отправился восвояси! И было бы ему совершенно безразлично, что подумает о нем Дагмар!
И желание этой свободы стало таким всепоглощающим, что Александр ему подчинился: повернулся к девушке спиной, не сказав ни слова, даже не простившись, и сделал несколько шагов, наслаждаясь прикосновением теплого ветерка к лицу.
Ему было безразлично, что думает о нем Дагмар, смотрит ли вслед с возмущением или даже плачет от обиды. И когда она жалобно вскрикнула, он даже не оглянулся. Однако мужской смех, вдруг раздавшийся за спиной, отрезвил его.
Саша обернулся и увидел какого-то худого, сутулого молодого человека с нечесаными космами, небрежно одетого и выглядевшего бы сущим разбойником и простолюдином, когда бы не заносчивая повадка, некая претензия на роскошь в обтрепанном костюме и дерзкий взгляд светло-голубых глаз. Он старался схватить Дагмар за руку, а та пыталась увернуться и убежать, но незнакомец оказывался проворней и с дурацким смешком преграждал ей путь, куда бы она ни повернулась.
– Что вам угодно? – холодно спросил Саша, не понимая, почему Дагмар молчит и не зовет его на помощь.
Ответа не было.
– Что здесь происходит? – проговорил Саша и снова не получил ответа ни от Дагмар, ни от незнакомца. Но на сей раз успел заметить, с каким отвращением смотрит Дагмар на этого человека, и мимолетная мысль, что ей могут нравиться странные заигрывания, показалась до нелепости пошлой и отвратительной.
Саша в три шага преодолел разделявшее их расстояние и оттолкнул незнакомца, успев придержать за руку Дагмар. Движение его было легким и небрежным, однако незнакомец вдруг взмахнул руками и завалился на спину. Саша оглянулся на него с брезгливым любопытством. И чертыхнулся, не сдержавшись. Рядом тихо вскрикнула Дагмар. И было с чего! Странный человек лежал неподвижно, а тщедушное тело его было пронзено большой арбалетной стрелой, вошедшей в спину и торчащей из груди.
Грудь чуть поднялась – да так и застыла.
– Что такое? – растерянно пробормотал Саша. – Как это?
В первую минуту ему почудилось, будто арбалетная стрела торчала из земли и незнакомец упал на нее. Но, само собой, никакой стрелы тут торчать не могло… она могла лишь вылететь из леса и попасть в незнакомца.
– Скорее, – прошептала Дагмар, и Саша ощутил, какие у нее сильные маленькие руки. Этими руками она тянула его за собой, на боковую тропинку, ведущую в ельник.
– Куда вы? – растерялся он. – Надо посмотреть, надо…
Но тут Дагмар так дернула его за руку, что он вынужден был сделать несколько торопливых шагов и вслед за ней повернуть-таки на тропу.
– Мы должны уйти, – пробормотала Дагмар, поворачивая к нему бледное лицо с мгновенно проступившими темными полукружьями под глазами. – Вы представляете, какой возникнет скандал, если мы окажется замешаны в это убийство?
– Убийство? – повторил Саша. – Но кто он? Кому нужно убивать его?
– Это Адольф-Людвиг Баденский, – с отвращением проговорила Дагмар. – Когда-то ваш отец избавил меня от него на балу.
Да, Саша слышал эту историю… Там отец и обратил внимание на Дагмар, там и решил, что она годится в жены его старшему сыну. Из-за этого мерзкого Адольфа-Людвига в жизнь их семьи вошла Дагмар, из-за него все изменилось…
Кто его убил? Наемник, подосланный баденским герцогом? Или человек, у которого были с Адольфом-Людвигом какие-то свои счеты? Неизвестно. Да и какое это имеет значение?
Саша оглянулся, но мертвого отсюда не было видно. «Удивительно, – подумал он, – что я не чувствую жалости и никакого страха, а ведь на моих глазах только что погиб человек…»
Вероятно, и страх, и жалость появятся позднее, но сейчас он осознавал только, что Дагмар совершенно права: они оба должны уйти отсюда как можно скорее. И никому не обмолвиться о том, что видели! Русский престолонаследник и бывшая невеста его покойного брата замешаны в убийство претендента на Баденское герцогство… Какой страшный скандал!
Мгновенный приступ ужаса заставил его стиснуть руку Дагмар, и она ответила таким же крепким и взволнованным пожатием.
– Почему вы не звали на помощь, когда этот негодяй схватил вас? – спросил Саша, глядя ей в лицо.
Дагмар не отвела взгляда, но на ее лице промелькнуло отчуждение:
– Мне показалось, вам неприятно меня видеть. И я подумала: ни за что не позову вас. Мне не хочется навязываться. Так вышло, что вы не питали ко мне особенной приязни, полагая, что я отняла у вас часть братской любви Никсы. Но вы ничего не потеряли бы, он восхищался вами, он обожал вас… Та часть его души, которая принадлежала вам, осталась нетронутой, я на нее не претендовала.
Саша почувствовал, что краснеет. Он мог бы сказать, что это он не хотел навязывать ей свое общество, но не умел лгать, а потому буркнул сварливо:
– Вы слишком уж горды и мнительны. Но меня сейчас интересует другое. Может, с тем человеком, – он кивком указал на поворот тропы за ельником, – произошел несчастный случай? Выстрелил какой-то лесник, егерь…
«Какие глупости я говорю», – сердито подумал он, но Дагмар еще больше побледнела:
– Да ведь и правда! А значит, он мог попасть в вас!
– Или в вас, – заметил Саша.
– Это было бы самое лучшее для меня. Я читала… в Индии, когда умирает муж, жена должна взойти на его погребальный костер. Раньше мне казалось, будто это страшно, чудовищно, что бедных женщин принуждают к подобному силой, а теперь я сама взошла бы на такой костер. По доброй воле.