Алистер помялся. Точно он пытался рассказать своими словами о том, что было выше его понимания
- Я бы не назвал его магом. Все-таки маги хоть что-то умеют. Но он слышит Тень. Дайлен... после долгих занятий... пришел к выводу, что дар магии в нем проснется либо... после какого-нибудь особого сильного побудительного толчка, либо... Либо во всем, что касается магии и Тени Айан полный бездарь и учить его бесполезно. Сам Айан склоняется ко второму. Да и Дайлен... признаться... пришел к такому выводу.
- Ну, что-то у них все же вышло? С чего вы вообще решили, что он... мог бы сделаться магом?
Алистер вновь струсил снег сперва с одного, потом другого плеча. Было видно, что он уже сам не был рад своему признанию.
- У Айана немного получается магия крови, - нехотя сообщил он. - Не всегда и не сразу, самое простое. А больше... почти ничего. Хотя изначально Дайлен был уверен, что "обучит Командора всему, что знает сам".
Винн поджала губы. Очевидно, рассказанное Алистером до сих пор вызывало сомнения и вопросы. Ей требовалось все обдумать. Меж тем Лелиане удивление не мешало все пристальнее вглядываться в дорогу.
- Постоялый двор, - наконец, с радостью сообщила она, переставая давить на стремена. - Давайте, остановимся до завтра. Судя по погоде, вот-вот поднимется метель.
Часть 6
- А может, Алистер был не так уж неправ, когда предлагал нарядиться храмовниками, - спустя какое-то время, признала Лелиана. Стащив с себя ненавистные шлем и нагрудник, девушка во весь рост вытянулась на кровати, разглядывая деревянный потолок. Потрескивавший в камине огонь распространял приятное тепло по всей небольшой, но чисто выметенной, уютной комнате. - Нам дали лучшее помещение, что у них было. И ужин сейчас будет готов, - она потянула носом воздух. - Слышу чудный аромат. Все-таки служителей Церкви уважают!
- Как бы Алистер не натворил там беды, - Винн покачала головой, как всегда обуреваемая мрачными предчувствиями, не всякий, впрочем, раз, имевшими под собой реальное основание. - Он ведь вышел без шлема. Мы не так далеко от Редклифа. Вдруг там, в общем зале, есть соглядатаи?
- В общем зале много людей... Преподобная. Да и Алистера теперь... трудно узнать. Разве нет?
Винн не ответила. Порывшись в своем мешке, она вытащила швейные принадлежности, и, забрав брошенный плащ Алистера, приступила к работе над отпоротым куском меха, который мнимый храмовник нечаянно оборвал еще утром. Спустя какое-то время Лелиана села на кровати и, поджав ноги, устремила взгляд своих прекрасных синих глаз в огонь.
- Выкладывай уж, - после нескольких десятков стежков, разрешила старая магиня, отставляя и оценивающе оглядывая свою работу.
- Выкладывать нечего, - Лелиана вздохнула, опираясь подбородком о кисти рук. - Он... не любит меня.
Винн подняла брови, не отрывая глаз от иголки, в которую как раз продевала нитку.
- Поэтому он меня отослал, - рыжая девушка колебалась, видимо, желая поговорить, и не желая. - Но... наверное, это я во всем виновата. Я все испортила, Винн!
- Вот. А ты говоришь - тебе нечем поделиться.
Лелиана обезоруживающе пожала плечами.
- Расскажи с самого начала, - попросила Винн, переворачивая плащ и изучая изнанку. - Мне сложно дать тебе свое суждение или совет. Я почти ничего о вас не знаю. Только собственные домыслы.
Лелиана провела ладонями вниз от коленей к ступням, и вернулась обратно, скукоживая широкие шерстяные штанины.
- Я... сама не знаю, с чего начать, - она стиснула колени тонкими сильными пальцами. - Наверное, стоит начать с начала. Родилась я в Орлее. В Ферелден меня привела случайность.
- Даже так.
- Да, так, - с некоторым вызовом подтвердила девушка, поглаживая ткань штанов на коленях. - Моя мать была ферелденкой, но это ничего не значит. Мне довелось расти в Орлее и жизнь в этой стране...
- Догадываюсь. Мой ученик направился туда. Из того, что я помню про Дайлена - несмотря на свой характер, он всегда был набожным и... почтительным юношей. Я беспокоюсь, как бы он не нахватался там... Ох, прости, пожалуйста, девочка. Продолжай.
Лелиана невесело усмехнулась.
- В Ферелдене не любят орлесианцев. Считают их нравы чересчур простыми и распутными...
- ... а характеры - самовлюбленными, надменными и скандальными.
- Угу, - не стала спорить Лелиана. - Но я там родилась и мне нравилась такая жизнь. Здесь, в Ферелдене все... как-то скучнее и проще. Поэтому, когда пришла пора мне решить, чем заниматься, я не колебалась ни секунды. Ну, и... сделалась бардом.
- Бардом? - старая магиня подняла от шитья глаза, в которых стояло настоящее изумление. - Это те самые распутные песнетворцы и сказители, что усыпляют бдительность своих высокородных жертв сладкими речами, а после без жалости убивают, зачастую не выбираясь из постели?
- Айан спросил о том же, когда я призналась ему, - девушка уныло вздохнула, и положила голову на локти. - После этого он и... сделался холоден ко мне.
Винн покачала головой, вновь склоняясь над плащом.
- Барды славятся знатоками человеческих душ, в особенности, что касается обольщения. Неужто не знаешь ты, девочка, что мужчинам никогда нельзя рассказывать о себе всего? Или хотя бы того, что может навредить вашим отношениям?
Лелиана вздохнула еще горестнее.
- На самом деле, я никогда особо не интересовалась мужчинами. Если только этого не требовалось... по работе. Они... меня не привлекали. Ну, знаешь, они такие шумные... всегда думают только о себе, никогда не обращают внимания на мое настроение, не понимают... ничего они не понимают. Никакой утонченности. А запах... О, даже орлесианские вельможи пахнут хуже дам, а уж ферелденцы... Ты не поверишь, Винн, первое, что я поняла про Ферелден, когда впервые тут очутилась - это всюду въевшийся запах мокрой псины. Он везде, и в постели тоже... Мне кажется, он даже в волосах. Даже Айан берет в постель этого своего Иеху, и спит с ним в обнимку, а наутро...
Магиня кашлянула.
- В общем, я знаю достаточно, чтобы обольстить любого мужчину, и завлечь его на одну-две ночи, - девушка махнула рукой, отвлекаясь от беды с запахами Ферелдена. - Но никогда не задумывалась о большем. У меня была... подруга. Марджолайн. Пока она была со мной, мужчин для меня не существовало.
Винн вновь ненадолго вскинула глаза на свою юную собеседницу.
- Надеюсь, хотя бы об этом ты не говорила с Командором?
Лелиана отрицательно качнула головой.
- Нет, но ему и... всего другого оказалось достаточно. Ну, то есть, мне так показалось.
- А как так получилось, что вы вместе? - Винн разгладила мех над подшитым краем плаща так, чтобы не было видно свежих ниток. - Я пока все равно не...
- Ты поймешь, если прекратишь меня перебивать, - рыжая девушка поджала губы. - Быть бардом - весело и опасно. Это как ходить по веревке над площадью. Внизу толпа людей. Они все смотрят на тебя. Смотрят со страхом, восхищением, завистью... А ты отделена от них - высотой, чистым воздухом, свежим ветром, и - тонкой веревкой каната под ногами. Так можно ходить вечность. Ходить... и чувствовать себя на высоте. Тут главное - не оступиться.
- Складно излагаешь, - не сдержалась Винн. - И вправду - орлесианский бард.
- Я оступилась, - словно не слыша слов старой магини, продолжала Лелиана. - Меня схватили, обвинив... во многом. Пытали. Им ничего не нужно было знать. Просто пытали. Мне удалось вырваться чудом.
Она помолчала. К удивлению, на этот раз Винн не стала ничего добавлять или переспрашивать.
- Мне нельзя было показываться в Орлее, - Лелиана вздохнула. - Не спрашивай, почему, просто нельзя. Но и в Ферелдене было опасно. В это трудное для меня время я... мне вдруг показалось правильным обратиться к церкви.
Она переменила положение на кровати.
- Я попросилась в послушницы и меня приняли. Долгое время я провела в лоне церкви. Постепенно на меня снисходил все больший покой. Я... осознала весь ужас и... мерзость многого, что творила когда-то. Мне казалось, что я нашла свое призвание. Что только в служении Создателю и людям я смогу найти искупление тому, что когда-то совершала. Надвигался Мор. В деревеньке, Лотеринг, куда меня направили для оправления моего обета, появлялось все больше беженцев. Нужно было им помогать в их бедах, возиться с больными, подсоблять в добывании пищи. Мне было непросто, но все же я чувствовала себя при деле. И уверенность в правильности избранного мною пути не покидала меня.