Я хотел было отпустить ехидное замечание, но, заметив выражение ее глаз, сразу полез в карман за мелочью.
— Это честный обмен, — заметил я.
Он положила пачку сигарет мне на столик, наклонилась, чтобы взять деньги, и произнесла:
— Убирайтесь отсюда!
Я удивленно поднял брови. Она сдержанно улыбнулась, будто я сказал ей что-то остроумное, и, оторвав уголок пачки, вынула для меня сигарету.
— Вы ведь Дональд Лэм, не так ли? — спросила она, зажигая спичку.
На этот раз мне не пришлось поднимать брови, они сами собой взлетели вверх.
— Откуда вы это знаете?
— Не будьте дураком, подумайте головой, она ведь у вас есть.
Наклонившись вперед и поднося зажженную спичку к моей сигарете, она спросила:
— Уходите?
— Нет.
— Тогда, Бога ради, двигайтесь. Пригласите одну из тех женщин, которые заглядываются на вас, а то вы слишком бросаетесь в глаза.
Это была чистая правда. Внезапно я осознал, что одинокие мужчины не забегают в такие места, чтобы просто выпить стаканчик. Но я все еще не понимал, откуда эта продавщица сигарет могла узнать мое имя. Последние полтора года я провел на Тихом океане, да и до этого вряд ли был заметной фигурой в городе.
Оркестр заиграл новую мелодию. Я пригласил симпатичную брюнетку, сидевшую через пару столиков от меня. Когда я подошел к ней, она изобразила даже несколько излишнюю застенчивость.
— Потанцуем? — предложил я.
Она взглянула на меня с хорошо отработанным выражением надменного удивления:
— Почему, собственно… по-моему, вы ведете себя невоспитанно.
Я встретился с ней глазами и сказал:
— Да.
Тут она рассмеялась:
— Мне нравятся невоспитанные мужчины. — Она встала, протянула мне руку. — Вы показались мне меланхоличным и сердитым.
Мы долго танцевали молча, потом она произнесла:
— Вы не такой, каким я вас себе представляла.
— Что вы имеете в виду?
— То, как вы сидели, уставившись в свой стакан.
— Возможно, я и был сердит.
— Нет. Я гадала, какой вы. Ой, кажется, я проговорилась, что наблюдала за вами.
— А что, в этом есть что-нибудь плохое?
— Мало кто любит, чтобы его разглядывали.
Я ничего не ответил, и мы потанцевали еще. Через некоторое время она рассмеялась и заявила:
— Я все-таки была права. Вы сердитый и меланхоличный.
— Давайте теперь поговорим о вас, — предложил я. — Кто эти женщины, с которыми вы сидели?
— Подруги.
— Вы меня удивляете.
— Мы трое часто встречаемся, — сказала она. — У нас много общего.
— Вы замужем?
— Ну… нет, не совсем.
— Разведены?
— Да… А вы ведь редко сюда приходите? — спросила она.
— Да.
— Я раньше вас не видела. Вы меня заинтересовали. Вы не похожи на тех мужчин, которые сюда ходят. Вы сильный и… ну, в общем, вы не бездельник, и в вас нет этого глупого самодовольства.
— А что вы скажете о тех мужчинах, которые сюда приходят регулярно?
— Ничего хорошего. Иногда попадается кто-нибудь интересный, но это случается раз в сто лет. Ну вот, я опять выдала себя.
Вы любите танцевать и иногда находите здесь партнера, верно?
— Да, примерно так.
Музыка прекратилась, и я повел брюнетку к ее столику.
— Если бы я узнала ваше имя, я могла бы вас представить своим друзьям, — игриво сказала она.
— Я никогда не называю своего имени.
— Почему?
— Я не из тех, кого вы захотели бы представить друзьям.
— Почему?
— Я женат. У меня трое детей, которые голодают. Я не могу содержать жену, потому что после обеда провожу время в таких местах, как это. Много раз я пытался с этим покончить, но у меня не получалось. Если я иду по улице и вижу симпатичную девушку с фигурой, как у вас, которая направляется в какое-нибудь место вроде этого, я немедленно увязываюсь следом и трачу свои последние центы ради удовольствия поговорить с вами, подержать вас в своих объятиях, танцуя в переполненном зале.
Мы подошли к ее столику.