— И все это устроил он? Пол Силз?
— Да, конечно. Взрывы организовали он и его единомышленники — я в этом убежден.
И Бейли кивнул своим сподвижникам, вооруженным битами для крокета и лопатами. Они тотчас подошли, многозначительно помахивая своим импровизированным оружием. Их лица и глаза сияли. Они сознавали свою власть и наслаждались ею.
Боже мой, сколько раз я видел такие лица, такие глаза! У этих пожилых колонистов были взгляды бессмертных — высших существ, наделенных властью казнить и миловать. И они готовы были уничтожить каждого, кто встанет у них на дороге.
Я покачал головой.
— По-моему, Бейли, вам лучше уйти. Силз не имеет никакого отношения к сегодняшним взрывам, — сказал я, а про себя подумал: уж не сам ли Бейли устроил этот фейерверк. С моей точки зрения, в этом предположении было гораздо больше смысла, чем в его заявлении. Да и сами беспорядки и сопровождавшие их страх, хаос, всеобщая неуверенность, были на руку только самому Бейли, так что я вполне допускал: он с самого начала задумал столкнуть лбами молодое поколение и старых колонистов.
— Как это — «не имеет отношения»?! — удивился Бейли. — Вы что же, сочувствуете им, этим экстремистам? — Он сделал знак рукой, и двое вооруженных лопатами колонистов тотчас оказались у меня за спиной, готовые арестовать меня по первому сигналу вожака.
— Вы считаете, — спокойно сказал я, — что сгудонцы вас поддержат? Ведь то, что вы затеяли, Бейли, это самый настоящий государственный переворот!
— Я разговаривал с вашим другом Тукликом, Лэмб. И он вполне разделяет мою точку зрения. Он поддержит меня, я не сомневаюсь.
Однако заданный мной вопрос напомнил Бейли о моем близком знакомстве с инопланетянином. Он едва заметно кивнул головой, и импровизированная стража отошла.
Про себя я думал, был ли рассказ Бейли о беседе с Тукликом так же приукрашен, как и его интерпретация моих слов. Возможно, Туклик вообще не говорил ничего подобного. В этом случае над нашими головами каждую минуту мог появиться сгудонский визголет. И что будет тогда? Снова смерть, как это уже случилось много лет назад? Я не исключал и этой возможности.
— Ступайте с этими людьми, Лэмб, — сказал мне Бейли, стараясь говорить как можно вежливее и контролируя каждую интонацию. — Они вас проводят. Вам никто не причинит вреда. Просто придется поместить вас в безопасное место, пока не появится возможность вашей депортации. Скоро вы вернетесь на Землю. Все просто, не так ли?
Это действительно было просто. Впрочем, я мог поступить еще проще и умыть руки прямо сейчас — для этого достаточно было просто отойти в сторону. В конце концов, это была не моя война. Обе стороны почему-то считали меня своим союзником, обе стороны знали о моей дружбе с Тукликом и, вообразив, что я имею на него какое-то влияние, мечтали видеть меня в своем лагере.
Но они глубоко заблуждались. К счастью, эта ошибка грозила неприятностями только им самим; что касалось меня, то сейчас настал самый подходящий момент, чтобы спуститься со сцены в зрительный зал. Это была самая разумная вещь, какую в данных обстоятельствах я мог и должен был сделать, но… Я не имел права. На самом деле, я уже сделал выбор.
Пока я стоял, глядя в лицо Бейли, вдали раздался глухой рокот. Звук нарастал, и любопытные, стекавшиеся к дому Силза, замирали на полушаге и задирали головы, вглядываясь в небо сквозь пелену дыма и дождя.
Грохот превратился в пронзительный, рвущий барабанные перепонки и сверлом вгрызающийся в мозг визг. Внезапно он оборвался, и над нами возник белый корпус сгудонского корабля-разведчика. Был ли это тот самый визголет, который я видел в парке пару недель назад? Впрочем, это было не важно. Важно было другое: повисший в небе визголет — молчаливый, грозный, воплощенная мощь и сила — оказался как раз тем, что необходимо было всем нам в тех трагических обстоятельствах, аминь.
К этому моменту я уже многое понял.
И еще я знал: все это было приготовлено для меня одного.
Повернувшись, я медленно двинулся к дверям дома Силза. Увидев мою спину, Бейли выругался — сначала чуть слышно, потом в полный голос.
— Стойте, Лэмб! Остановитесь, черт бы вас побрал! Ради всех нас, ради Льюкарса, это должно быть сделано по-моему. Ради человечества, в конце концов!..
Ради человечества?.. Бейли допустил ошибку, и я продолжал уходить от него по мокрой подъездной дорожке. Лишь поднявшись на крыльцо, я ненадолго замешкался. Как мне поступить? Войти? Или вызвать Силза отсюда? В конце концов я слегка пожал плечами и постучал.
— Войдите, Лэмб, — отозвался из-за двери Пол. — Дверь не заперта.
Я вошел. Пол стоял в прихожей.
— Все полетело к чертям, не так ли? — сказал он негромко. Он не спрашивал, он только констатировал факт, но я счел нужным ответить.
— Может быть — да, а может быть, и нет. Кстати, над городом появился визголет. Пока сгудонцы только наблюдают, но… Если они на вашей стороне, тогда победу одержат младокаледонцы.
— А если они на стороне тех, других, которые выступают за контроль и порядок?
— Тогда ты прав: все кончено, но это не значит, что еще кто-то должен умереть. Хватит смертей, Пол, хватит страданий…
Он опустил голову.
— Моя сестра, — глухо сказал он, — была удивительным человеком. Она была для меня всем… Я всегда мечтал походить на нее, но не мог. У Полины было… терпение.
Я слегка улыбнулся и кивнул.
— Она мне тоже нравилась, Пол. Наверное, ее трудно было не любить.
Он заплакал. Подняв руки, он вцепился мне в плечи, и его тело затряслось от рыданий.
— Я… я думал, — с трудом проговорил он, — что если мы выскажем свое мнение в полный голос, этого будет достаточно. Мы очень старались, но ничто не менялось, хотя мы потратили на это уйму времени и сил. И тогда я подумал: нужно как-то встряхнуть их. Нужно их напугать, сделать что-то такое, чтобы они проснулись, обратили на нас внимание. Тогда бы мы сумели что-то изменить… Господи, я никогда не думал, что все кончится так!
— Ты хочешь сказать, те, первые взрывы…
— Черт, да!.. Я устал от слов. Мы все устали, и нам хотелось действовать.
— А сегодня?
Он резко тряхнул головой.
— Боже, конечно, нет! Ведь это была моя сестра, Лэмб. Моя сестра!!!
— Что ж, понятно… По крайней мере, ты никого не убил, никого не искалечил. Несколько заборов обрушилось, да один престарелый поэт заработал с десяток синяков. — Я улыбнулся. — Но они давно побледнели, и я не стану требовать возмещения ущерба.
Я протянул ему руку. Я знал: если мне удастся вывести его на улицу сейчас, пока над нами висит сгудонский звездолет, мне, скорее всего, удастся сохранить Полу жизнь. Толпа не посмеет расправиться с ним на глазах у инопланетян.
Но Пол никак не ответил на мое движение. Сейчас он выглядел безмерно усталым, словно собственная судьба вдруг стала ему безразлична. Что ж, пожалуй, я мог понять его. Я сам прошел через то, что испытывал сейчас Пол — прошел и не забыл.
Пол вдруг пошатнулся, и я обнял его за плечи. Развернув его к выходу, я распахнул свободной рукой дверь и вышел вместе с ним на крыльцо.
За время, что мы были внутри, дождь прекратился, но я сразу заметил: старых колонистов стало больше. Теперь их насчитывалось, наверное, уже несколько сотен. Они толпились на улице перед домом и негромко переговаривались, но во дворе пока никого не было. Даже Бейли вернулся к своей армии и теперь что-то объяснял ближайшим к нему колонистам, яростно размахивая в воздухе кулаками. Увидев нас, он замолчал; толпа, напротив, сердито загудела. Я буквально физически ощущал, как от этих людей исходят волны жгучей ненависти, направленной на Пола, на всех молодых колонистов, быть может, даже на меня самого. Последнее, впрочем, зависело от того, какую линию поведения в конце концов избрал Бейли, решился ли он бросить открытый вызов Сгудону.
А визголет по-прежнему висел над садом — огромный, молчаливый, грозный. Он походил на какое-то сверхъестественное существо. На бога, который спустился с Олимпа, чтобы понаблюдать за тщетной возней людишек.
Мы с Полом двинулись по дорожке к воротам. Машина Пола все еще чадила, и несколько пожарных заливали ее водой из брандспойтов. Краем глаза я заметил Дженнис, которая сидела в чьей-то машине сразу за воротами (одному Богу известно, где и как она ее достала). И хотя машину со всех сторон обступали люди, я невольно подумал, что мы могли бы вскочить в нее и попытаться убраться отсюда до того, как ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Потом, когда люди успокоятся, мы могли бы вернуться и попытаться поговорить с ними на языке разума.
Мы дошли почти до самых ворот, и никто нас не остановил. Но когда я уже положил руку на створки, намереваясь распахнуть их, до моих ушей долетел какой-то странный гул.