Председательница переехала из двухкомнатной "хрущобы" в престижную квартирку на Невском проспекте, а шесть заместительниц-активисток - из коммуналок в "трешки" по индивидуальному проекту. При этом они не забывали верещать на всех углах, как над ними издеваются все кому не лень - от военных комиссаров до губернатора...
Мимо Вагита в кормовой отсек лодки протащили какой-то провод.
Чеченец опять забеспокоился.
- Э, все нормально?
- Сиди уж, раз пришел, - невысокий механик-украинец переключил тумблер на переборке, - и ничего здесь не трогай.
Вагит хотел грубо оборвать техника, но наткнулся взглядом на злые глаза Ахъяда.
- Не лезь к ним. Они свое дело нормально делают.
Лодку качнуло, где-то в глубине корпуса негромко зажужжало.
- Помпа, - важно сказал Важа, для которого этот рейс был уже двадцатым.
- Зачем помпа? - спросил Вагит,
- Воду из машинного отделения откачивают.
- Что, корпус пробило?
- Э, зачем сразу корпус? - Ахъяд насмешливо посмотрел на взопревшего Вагита. - Надо так. На всех кораблях помпы есть. Вода через сальники гребного вала проходит. Если ее не будет, винт не станет крутиться.
Для молодого полевого командира такое объяснение было слишком мудреным и малоубедительным. Но он не осмелился возразить более старшему соплеменнику.
- Что у тебя с Типкоевыми произошло? - как бы между делом поинтересовался Важа.
- А что?
- Ищут они тебя, вот что, - Важа оскалился и сразу стал похож на шакала, вставшего на защиту своей норы, - говорят, что ты двоих из их семьи замочил. К старикам в Сержин-юрт от них приходили.
- Нечего русакам служить, - огрызнулся Вагит, - за дело их порешили. Когда мы деревню брали, они дорогу хотели перекрыть. Вот ребята и не сдержались.
- Что, договориться не мог? - вмешался Ахъяд. - У Типкоевых сильный клан, тебе денег расплатиться не хватит. И говорят о тебе, что ты их расстреливал... Они могут отступные за кровь и не взять.
- Какая разница, кто расстреливал? Они в ментовке работали. Мне этого достаточно. У меня свой отряд и свои правила...
- Ну, смотри, - Важа пожал плечами.
- Наш тейп тоже не маленький, - раздухарился Вагит, - пусть только сунутся... К тому же они не вайнахи, а аварцы. И русакам давно продались... новоявленный "волк ислама" уже забыл, как сам мечтал о комсомольской карьере и ради того, чтобы его заметили, за год до развала СССР устроил антирелигиозный диспут в поселковом клубе, пригласив туда же и муллу.
Мероприятие с треском провалилось. Никто, кроме Вагита и трех подобных ему придурков, на диспут не пришел. А потом и ВЛКСМ приказал долго жить.
- Его проблема, - решил Ахъяд и выразительно посмотрел на Важу. - Пошли, пожрем, что ли...
Антончик открыл было рот, чтобы грубо ответить наглому Курбалевичу, но тут сзади послышался шорох. У Валентина, сидящего напротив, исказилось лицо, и в тот же миг врача швырнуло вбок.
Дверь в кабинет была двойной и почти звуконепроницаемой, дабы не пугать сидящих в очереди случайным стоном какого-нибудь особенно нервного пациента.
Рокотов это учитывал и потому работал спокойно.
Антончик впечатался в стеллаж и на несколько секунд выбыл из игры.
Курбалевич оказался проворнее. Узрев надвигающуюся фигуру, он веретеном скатился на пол, отпрыгнул к столу и схватил лежащий поверх бумаг скальпель.
- Не подходи, глотку перережу!
Короткое, но острое, как бритва, лезвие рассекло воздух...
Пришедший чуть раньше назначенного срока и дожидающийся приема украинский литературный критик Митяй Придаткин напрягся. Он приехал сюда на конференцию, организованную белорусским ПЕН-клубом, вчера у него разболелся зуб, и друзья через главного врача шестой поликлиники договорились о визите к лучшему минскому хирургу-стоматологу.
Митяй был худ, сутул, прямолинеен и излишне даже для жителя Западной Украины националистически настроен.