Невольно я начал примерять судейские трусы на своих коллег. Да что толку? Эдак фантазировать можно до бесконечности... Мне было легче представить того, на кого они не влезали. На Валдиса! Точно, на Валдиса! На него вообще ничего напялить было невозможно!
Вечерком, накануне, я шепнул ему пару слов, и он молча, глазами показал, что все понял. А наутро мы ринулись в атаку и в первом же тайме заколотили победные голы. Да что там? Игра просто шла в одни ворота! Противник был ошарашен внезапностью...
Минут двадцать Гриша крепился и только лицо его заметно темнело по мере моего доклада. Темнело, однако, так откровенно, что я взглянул через окно на небо и подумал о зонте. Еще я подумал о продажных судьях и вспомнил некстати название фильма "Матч состоится в любую погоду". Еще я успел пожалеть о содеянном... Мне меньше всего хотелось досадить Грише.
- Склад мы опечатали... - закончил я, не испытывая больше никакой радости по поводу красиво забитых голов.
И Гришу понесло... Оказалось, у него неплохая память. В течении десяти минут он припомнил все флотские выражения, хотя давным-давно сошел на берег. Я не возражал. Прикидывал вариант на будущее и, вдруг, ощутил облегчение. Даже не сразу сообразил, что это именно облегчение.
Какой из меня мент? Этот вопрос с некоторых пор шевелился напористым птенцом, пробующим на крепость неподатливую еще скорлупу. Вокруг меня жили обычные люди, занимаясь обычными делами и настораживающиеся при знакомстве со мной. Среди них и мои друзья. Я приходил в треугольник и треугольник отторгал меня. Разговоры сбивались. В моем присутствии надо было выбирать тему, помня о том, что есть и те, которые мне доверить нельзя. Но не в этом дело! Мне нравились все эти люди и нравились гораздо больше моих коллег. Оказалось, что я не в состоянии превратиться в мента. В памяти возник Олег Архангельский:" ОБХСС - это тебе не уголовный розыск! Это элитное подразделение". Я усмехнулся. И Гриша замолк. Представляю, что он подумал. Какое-то время он совершенно не контролировал себя, и его неудовольствие перестало выглядеть просто неудовольствием. Оно было равносильно признанию, после которого не было нужды вычислять судью, сводившего все матчи к красноречивым нулям. Гриша так и воспринял мою улыбку.
- Ладно, иди!
Я позвонил Сашке.
- Хочу уйти из ментовки.
- Куда?
- А куда угодно!
Он и верил, и не верил мне. Но когда верил, то в интонации можно было уловить нечто похожее на надежду.
На следующий день утренняя летучка не состоялась. Гриши не было. А часиков в одиннадцать нас пригласил зам.
- Григорий Петрович перешел на работу в информационный центр Министерства. Годы идут, скоро на пенсию, а там у него полковничья должность. Сами понимаете.
Все, конечно, поняли. Но я понял чуть больше остальных. Правда, на такой исход не надеялся...
"А может все-же подать рапорт? Что резину тянуть? Не мент я!" Не подал, однако. Видно, не доставало еще какой-то малости. Да оно и всегда проще - по течению плыть... Не так ли?
В памяти возник Олег Архангельский:" ОБХСС - это тебе не уголовный розыск! Это элитное подразделение".
У меня возникло желание посидеть с Олежкой за рюмкой коньяка. Разыскать Олега - тоже самое, что нащупать собственный бумажник в кармане. С утра до вечера он просиживал в уютном кафе в Старой Риге, изредка появляясь в Управлении. Полгода назад его переманили в отделение по борьбе с незаконными валютными операциями. В таком портовом городе как Рига доллар чувствовал себя довольно свободно, также как иностранные моряки, фланирующие в центре и обожающие наши в западном стиле кабачки. Отряды фарцовщиков пополнялись кажется активней, чем районные комсомольские организации. Впрочем, никто не мешал совмещать эти два интереса.