Мария ГАЛИНА: Миф рождается из сопряжения отдаленных понятий и принимает порой весьма причудливые формы. Но ведь любая мифологическая конструкция не берется из воздуха; она – порождение человеческого сознания, а человеческое сознание формировалось долго и трудно.
Человек – изначально существо биологическое в той же мере, как и социальное, а еще точнее – социальное животное. Правда, очень высокоорганизованное. Но биологическое его наследие выразилось в том, что в мозгу человека (или, как нынче принято говорить, в подсознании) теснится множество противоречащих друг другу сценариев, полученных в наследство от эволюционной цепочки приматов. Обычно я в этом случае всегда отсылаю читателя к настольной книге – популярной работе В.Дольника «Непослушное дитя биосферы» или классическим трудам Конрада Лоренца, которые, кстати, сейчас вновь стали переиздавать.
Сознание, часто не отдавая себе отчета в том, какие бури и мо-тивационные сшибки происходят в нескольких миллиметрах от него – в подкорке, старается придать древним импульсам видимость логики и здравого смысла. Если же это нельзя сделать рациональным путем, в ход идут объяснения иррациональные, но по-своему, в пределах заданной системы координат, логичные.
Тем более, что помимо чисто биологического эволюционного опыта у человечества есть совокупный опыт социальный, включающий некие базовые понятия и символы, которые Юнг называл архетипами. Большую часть художественных текстов можно разложить на несколько кирпичиков-архетипов; а сексуальные отношения в силу своей значимости являются чуть ли не основным строительным материалом. Поэтому и в фантастике мы встречаем не одну, а несколько моделей, часто весьма противоречивых и далеко не всегда научных. Происхождение их, однако, биологическое – в том смысле, в каком сам человек есть биологическое явление.
Г.Е.: Как я уже сказал, для произведений о межвидовых сексуальных контактах характерно биологическое легкомыслие, при котором автор даже не задумывается о проблемах физиологического взаимодействия существ различных видов. Инопланет-ность героя или героини не более чем экзотический атрибут, помогающий разыгрывать вечную, как мир, историю любви. НФ диктует лишь специфический выбор литературных декораций, на фоне которых разыгрывается любовная драма. На место враждующих семейств Монтекки и Капулетти фантасты ставят межзвездные расстояния или биологическую несовместимость.
В этом смысле в наибольшей степени повезло обитательницам Марса. На заре жанра многими писателями Красная планета воспринималась как убежище человекоподобной инопланетной расы, среди представительниц которой несомненно должны были существовать и красавицы. О любви к обворожительным марсианкам повествовали и Э.Арнольд в романе «Лейтенант Галли-вер Джонс: его каникулы», и А.Бог-данов в «Красной звезде», и, конечно же, Э.Р.Берроуз. Уже в романе «Под лунами Марса», самом первом из длительного цикла произведений о приключениях американца Джона Картера на планете Барсум, главный герой влюбляется в марсианскую принцессу Дею Торис. При этом Картера не останавливает даже то, что марсиане вылупляются из яиц. В отечественной фантастике в данном направлении отличился «советский граф» А.Н.Толстой. В «Аэлите» он заложил основы стойкой традиции изображения платонических и безрезультатных контактов между человеком и инопланетянкой.
Явные следы этой традиции мы находим в классических произведениях советской НФ, например, «Туманности Андромеды» И.Ефремова, где один из главных героев, Мвен Мае, заочно влюбляется, в инопланетянку с планеты системы Эпсилона Тукана. Другой выдающийся советский фантаст К.Булычёв использовал тему влюбленности инопланетянки и главного героя в сценарии «Через тернии к звездам» и в повести «Подземелье ведьм», а также в некоторых рассказах. Однако, как и в предыдущих случаях, ни о какой «грубой» биологической проблематике фантаст не задумывается. Экзотический романтизм отношений возлюбленных оказывается выше «низменной прозы» биологической несовместимости. Сходные мотивы можно обнаружить и у других отечественных фантастов. Например, в романе А.Казанцева «Сильнее времени» любовь к земному космонавту не дает инопланетянке Эоэлле завершить цикл жизненного развития. И вроде бы удачно начавшийся роман между первобытной женщиной-землянкой и инопланетянином в повести Л.Обуховой «Ли-лит» также завершается безрезультатно.
Западные авторы еще чаще были склонны изображать драматичное разрешение подобных любовных коллизий. У Р.Брэдбери в «Марсианских хрониках» заочная влюбленность марсианки Илы в земного космонавта приводит, конечно же, к трагической развязке. В романе Г.Дозуа «Незнакомцы» подробно живописуется трагедия человека, влюбленного в «биологически несовместимую» инопланетянку. Серьезный вариант расхожей темы, реализованной в фильмах, наподобие «Я вышла замуж за космического монстра», предложил С.Шмидт в романе «Твидлииууп». В этой книге женщина полюбила инопланетянина с космического корабля, разбившегося на Земле.
У Ж.Рони-старшего в «Навигаторах бесконечности» и «Астронавтах» чувства главного героя к трехногой многоглазой марсианке-растению оказываются вполне взаимными.
Впрочем, в иных случаях подспудное и здравое биологическое чутье заставляло авторов акцентировать внимание читателей на опасностях, подстерегающих наивных влюбленных при подобных межвидовых контактах. Например, в классическом рассказе К.Мур «Шамбло» марсианская женщина-вампир высасывает энергию из своих любовников, тем самым убивая их. Позднее этот сюжет станет весьма избитым.
Отметим, что в упомянутых произведениях использование идеи межвидового контакта частично оправдано необходимостью рассказа о несчастной любви. А ведь значительно чаще история о соединении несоединимых видов живых существ нужна фантасту для решения совершенно иных художественных задач. В первую очередь, биологическим аспектом невозможности межвидовых контактов легко пренебрегали фантасты, склонные к юмористическому взгляду на реальность. Им вообще ничего не стоит заселить Вселенную существами, практически ничем не отличающимися от хомо сапиенс. Именно так поступил Р.Шекли в знаменитом «Билете на планету Транай». В этом шуточном повествовании главная мишень издевательств автора – общественные условности. Да и контакты главного героя с обитательницами Траная проходят без отягчающих последствий в виде существ-гибридов. В другом известном юмористическом произведении о любви к инопланетянке – «Одинокой венусиан-ке» Р.Матесона – фантаст всего лишь подшучивает над традицией любовной переписки.
Биологический аспект межвидовых контактов практически не интересовал и фантастов, для которых описание подобного союза не более чем способ поболтать о таких возмущающих читателей вещах, как инцест или гомосексуализм. Именно так поступает Т.Старджон в ряде рассказов, вроде «Противоположного пола» или «Правила трех», и Д.Типтри-млад-ший в «Твоем двуполом сердце» и «Всех типах «да».
Особенно на этом поприще преуспел Ф.Х.Фармер, стремившийся любыми способами эпатировать читателя. В его раннем рассказе «Человек из переулка» описан роман современной женщины и неандертальца, порождающий массу психологических проблем (позднее сходный сюжет использовал М.Бишоп в романе «Ее муж – австралопитек», где любовь американки к австралопитеку использована для едкой критики традиционной морали). Целую череду контактов людей с многочисленными нечеловеческими существами Ф.Х.Фармер изобразил в произведениях из цикла «Многоярусный мир» и в романе «Дейр». Некоторые тексты американского автора, посвященные данной теме, могут вызвать даже тошноту у здравого читателя. В повести «Открой мне, сестра» способ размножения у внешне человекоподобных марсиан выглядит отвратительным, с людской точки зрения. Поэтому и любовная история, завязавшаяся между землянином и инопланетянкой Марсией, заканчивается трагически: главный герой в ярости убивает червеподобную личинку-зародыша, одновременно выполняющую роль полового органа у обитателей Красной планеты.
Конечно же, не мог пройти мимо этой темы и Х.Эллисон, который обожает любые шокирующие идеи в НФ. Например, в его рассказе «Видение» говорится о девушке, ставшей проституткой и обслуживающей исключительно инопланетян. Как это обычно и бывает у Эллисона, самого откровенного моралиста среди всех авторов «Новой волны» – изначальная посылка служит лишь поводом для создания очередной истории «с моралью в конце».
Впоследствии к использованию подобных шокирующих подробностей для развития сюжета прибегали и многие другие авторы, слишком глубоко и искренне воспринявшие уроки «Новой волны». У француза А.Доремье в рассказах, включенных в сборник «Золотая книга Алана Доремье», заметно, что все истории о половых контактах с инопланетянами задуманы с одной целью: поразить читателей раскованностью собственного воображения.