— Жена? Ах, да! — небрежно протянул Чандра Босс. — Мне некогда думать о жёнах моих слуг... А впрочем, ты разбогател теперь, Иргаш, и купишь себе там жену, две, три. А твоя... Дильаром... — он осекся, так свирепо смотрел на него Иргаш. — Если ты не сможешь вернуться в Кундуз, пусть она по-едет к тебе туда, где ты поселишься.
— Нет.
И тут Чандр Босс просчитался: коньяком он хотел оглушить Иргаша, довести до невменяемого состояния. Он забыл старую истину, хорошо известную на востоке — пьяный друг становится врагом. Как ни прятал Иргаш молодую жену, как ни следил, чтобы она закрывала свое прелестное лицо от посторонних, но Чандра Босса, дневавшего и ночевавшего последнее время в доме Иргаша, не раз обжигали глаза прекрасной Дильаром. «Не гляди на красавицу, ибо смотрение приведет в конце концов к слезам». Не мешало бы Чандра Боссу припомнить это изречение Бедиля. Но он забыл о нем...
— Хочешь сто золотых? — сказал он сдавленным голосом. Иргаш открыл рот.
— Бери сто гиней и... предоставь заботу о ней мне.
С воплем «нет терпенья слушать его слова» Иргаш кинулся на Чандра Босса и чуть не задушил его. Вагиф с трудом вырвал хозяина из рук разъярённого Иргаша.
Иргаш остыл быстро и перепугался. Он плакал пьяными слезами, извинялся. Но Чандр Босс только добродушно похлопал его по плечу и сказал, что пошутил.
Но с тех пор Иргаш окончательно потерял покой. Он не столько готовился к экспедиции, сколько следил за каждым шагом Чандра Босса и Дильаром. Он боялся отлучиться на минуту из дома. Ему всюду мнились и мерещились подозрительные взгляды, шепот... Ночью он просыпался в поту и лихорадочно шарил по ложу рукой: здесь ли Дильаром?
Когда он тогда увидел Чандра Босса и Дильаром разговаривающими, он чуть не умер: с такой силой кровь прилила ему к голове. Он кинулся бить жену, но она схватила со стены винтовку и поклялась, что убьёт и его, и себя, и дочь, если он её пальцем тронет.
Отправляясь в опасный путь, Иргаш не мог оставить Дильаром в Кундузе. Ведь она будет жить, радоваться без него. Он отлично это знал. К нему, Иргашу, она холодна. И она... она будет обниматься с кем-нибудь... с Чандра Боссом на мягких одеялах. Он выл, колотя кулаками себя по голове.
Он увёз Дильаром с собой. Он взял её с собой в караван, хоть выяснилось, что его родственники собираются вернуться в Бухару в самом недалеком будущем и согласны взять с собой молодую женщину с ребёнком. Родственники получили официальные визы, и путешествие их сулило полную безопасность. Но Иргашу всюду мнились всякие подвохи, и он истолковывал по-сво-ему каждый взгляд, каждое движение Чандра Босса. В конце концов он уверил себя, что Дильаром прелюбодейка, и только ясный и чистосердечный взгляд её прекрасных глаз удерживал его от новых безрассудств.
Он вёз через границу Дильаром и ребёнка, подвергая их всяким случайностям и лишениям долгого и тяжёлого пути по степям и горам. Он и теперь стерёг, не выдадут ли себя Дильаром и Чандра Босс движением, словом, взглядом, не выявятся ли во время совместного путешествия доказательства прелюбодеяния... Хитрость одной женщины, особенно красивой, равна поклаже сорока верблюдов. Но он, Иргаш, хитрее всех, и уж его не обманут!
А Чандра Босс?
Всё рассчитал он в своем предприятии: и риск, и выгоду, и политику, и чистый барыш. И всё благоприятствовало ему, опытному и умелому дельцу. Всё шло по заранне составленному расписанию, но одного не учёл Чандра Босс. Недооценил он силы ненависти...
В настороженной тишине на бесконечном пространстве струились воды большой реки. В блестящем её зеркале, словно жидком серебре, медленно плыла полная луна, прячась временами в саблевидных листьях камыша.
Оглушительно громко взорвалась тишина резким всплеском. И почти тотчас же заплакал ребёнок.
В слепящую глаза дорожку лунного света вторглось тёмное пятно. И сразу стало ясно, что это зыбкий плот из гупсаров — кожаных мешков. На плоту угадывались чуть различимые люди.
Они шевелились, плот угрожающе раскачивался. Снова жалостно заплакал ребенок.
Теперь, когда плот подплыл к камышам и повернулся, видно было, что на нём идет безмолвная борьба. Мужчина вырывает шевелящийся, пищащий свёрток из рук женщины. Наконец мужчина одержал верх. Раздался звучный всплеск...
Дико зазвенел женский вопль и оборвался хрипом.
Но одновременно раздался ответный крик: «Дьяволы!», и кто-то грузно плюхнулся с берега в воду.
— Врёшь, не выйдет, — плескаясь и булькая, бормотал кто-то.
В то же мгновение плот врезался в заросли камыша и упёрся в берег. Несколько людей спрыгнули на землю. Мужчина увлекал за собой бившуюся в его руках женщину.
— Стой!— крикнул Матьяш, выступая из-за кустов. — Сдавай ору-жие!
Из-за кустов выскочило несколько красноармейцев. Угрожающе защелкали затворы.
— Стой!
Вырываясь из рук мужчины, женщина пронзительно кричала:
— Помогите! Она утонула!
— Господин, у нас нет оружия. — проговорил человек, державший женщину, — мы несчастные беглецы. Спасаемся от гнёта и горя! Да замолчи ты, Дильаром!
Но Дильаром металась у самой воды с воплем:
— Спасите!
— Тише, — сказал Матьяш, — это ты Семён? — Свет луны упал на шлёпающего по воде бойца.
— Которая тут мать, примите, — сказал он. — Гады, ребёнка топить вздумали.
К нему в воду бросилась Дильаром и вырвала мокрую девочку.
— Молчит! Умерла, умерла! — вскрикнула Дильаром.
— Нет, спужалась она. Эх, мамаша, поаккуратней надо бы, река вон какая...
И, как бы в ответ, ребёнок разразился плачем.
Дильаром бросилась на колени и поцеловала мокрый сапог красноармейца.
— Что вы, что вы! — в волнении отступил Семён. — Река, она такая, шутить не станет. А ну, — уже обращаясь к сумрачно молчавшим мужчинам, сказал он: — Вы кто? Контрабандой балуетесь?!
— Нет, господин воин, мы мирные люди, — заговорил Иргаш, — мы к родным местам. Отпустите нас. Вот...
Он протянул кошелёк.
— Ты что, ошалел видать?!. Держи, держи.
Послышался конский топот, и к берегу выехал Пантелеймон Кондратьевич.
— Что у вас, ребята?
— Докладывает отделённый командир Половиков, — отрапортовал Семён. Обнаружили на реке какую-то лодку не лодку, плот не плот. Подпустили. Подстерегли. Шесть мужиков, одна баба, ребятёнок. Вроде заявляют: «Прибежали домой с тоёй стороны».
— Обыскали?
— Так точно. Оружия нет. Ничего, кроме вот какой-то фляги, не нашли.
— Осмотреть плот!
— Есть осмотреть!
Пока Матьяш шарил на плоту, Пантелеймон Кондратьевич разглядывал задержанных. Он не мог удержаться, чтобы при виде лица Дильаром не пробормотать: «Экие глаза!»
— Это чья женщина? — спросил он.
— Моя, — выступил вперёд Иргаш, — моя жена. Моя семья.
— Значит, всей семьей на родину?!. Хорошо!
— Мое имя Иргаш Файзи, господин начальник, мой дом близко, в Курусае, Отпустите нас. Дочка упала в воду, боюсь, заболеет.
— Он её бросил в реку, — сказал Матьяш, — девчонка закричала. А он полузверь-получеловек какой-то, её в воду.
— Вот как? Ты что же! — рассвирепел Пантелеймон Кондратьевич, и рука его невольно вцепилась в ворот Иргаша. — Зачем это тебе понадобилось?
Подумав, что пришел его последний час, Иргаш мешком опустился на землю.
— Начальник, — бормотал он, — девочка плакала, взял успокоить... упала... я не виноват... нечаянно я.
— Тьфу... потом разберемся. Эй, Половиков, как там на плоту?
— Барахлишко есть, товарищ комиссар, а оружия нет.
— Иди сюда.
— Есть.
— Ты почему мокрый весь? Купался, что ли?
— Никак нет, товарищ комиссар, вот пришлось...
— Он девчонку вытащил, — сказал Матьяш.
— Имей в виду, Половиков, ты отделённый командир, ты на посту, на границе... А если б тебя, в воде стукнули, а мне отвечать! Только потому, что в пограничниках ты впервой, да и нарушителей тоже впервой взяли, я тебе спущу... Отвести задержанных на заставу.
— Позвольте, начальник, сказать, — попросил Иргаш.
— Идём, идём. Поговорим в своё время и на своём месте.
Кутая дочку в камзол, Дильаром плакала:
— Ой моя черноглазенькая... Ой, она заболеет.
— Семён, посади женщину на мою лошадь... Отвези поскорее к Ольге Алексеевне.
— Жена пойдет со мной, — мрачно проговорил Иргаш. Он так и не позволил, чтобы Дильаром уехала даже на несколько шагов вперёд.
Всю дорогу он говорил:
— В злые годы смятения и разрухи нас обманом и ложью увели из страны отцов... Многие годы мы влачили на чужбине свою жизнь. Пусть не услышит голоса счастья проклятый эмир... Мы прослышали, что идёт Красная Армия и поспешили бежать... Мы хотим служить вам, начальник,.. советской власти.