- Ох, Артур, я молилась, я так молилась...
- Так тому и быть, - вздохнув произнес Артур, - я клянусь тебе, Гвенвифар, что в битву я возьму лишь твое знамя, знамя Христа и Пресвятой Девы, и никаких иных стягов над моим легионом развеваться не будет. Да будет так, аминь. - Артур поцеловал ее, однако в лице его читалась глубокая печаль. Она сжала руки мужа, покрыла их поцелуями, и впервые Гвенвифар показалось, что змеи на его запястьях ничего такого не значат - просто поблекшие изображения, не более; воистину, она была безумна, когда сочла, что змеи эти обладают властью повредить ей или ее ребенку.
Артур кликнул оруженосца, дожидающегося у дверей комнаты, и велел ему бережно и осторожно забрать знамя и водрузить его над лагерем.
- Ибо завтра на рассвете мы выступаем, - объявил король, - и пусть все видят: над Артуровым легионом развевается знамя моей госпожи с изображением Пресвятой Девы и креста.
Оруженосец оторопел.
- Сир... лорд мой... а как же знамя Пендрагона?
- Отнеси его к эконому и вели убрать куда-нибудь. Мы выступаем под стягом Господа.
Оруженосец ушел; Артур улыбнулся жене, однако в улыбке этой не ощущалось особой радости.
- Я навещу тебя на закате, вместе с твоим отцом и нашими родственниками. Тут мы и отужинаем; я велю экономам принести снеди на всех. Не след обременять Элейну заботами о столь многих. А до тех пор прощай, дорогая жена. - И Артур скрылся за дверью.
В итоге скромный ужин накрыли в одном из малых залов: в покоях королевы столько народу просто не разместилось бы. Гвенвифар и Элейна нарядились в лучшие свои платья из тех, что еще оставались в Каэрлеоне, и вплели в волосы ленты; обе с восторгом предвкушали что-то вроде праздника после сурового заточения последних недель. Угощение - по чести говоря, немногим лучше армейских пайков - накрыли на раскладных столиках. Большинство престарелых советников Артура отослали в Камелот, включая и епископа Патриция; зато на ужин пригласили мерлина Талиесина, и короля Лота, и короля Уриенса Уэльского, и герцога Марка Корнуольского, и Ланселетова сводного брата Лионеля из Малой Британии, старшего сына и наследника короля Бана. Был там и Ланселет; улучив минуту, он подошел к королеве и поцеловал ей руку, с безнадежной нежностью заглянув ей в глаза.
- Ты поправилась, госпожа моя? Я за тебя тревожился. - И, воспользовавшись полумраком, поцеловал ее - легонько, точно перышком задел, прикоснулся теплыми губами к ее виску.
Подошел и король Леодегранс и, сердито хмурясь и супясь, поцеловал ее в лоб.
- Мне страх как жаль, что ты расхворалась, дорогая моя, и ребенка тоже жаль; воистину Артуру следовало спровадить тебя в Камелот, силком запихнув в носилки; так поступил бы я с Альенор, вздумай она мне перечить, бранился король. - А теперь вот сама видишь: зря ты осталась, еще как зря!
- Не упрекай ее, - мягко вмешался Талиесин, - она довольно выстрадала, лорд мой. Ежели Артур не считает нужным ее бранить, так отцу и вовсе не след.
- А кто таков герцог Марк? - тактично сменила тему Элейна.
- Он - кузен Горлойса Корнуольского, погибшего незадолго до того, как Утер взошел на трон, - пояснил Ланселет. - Герцог Марк просил Артура, чтобы, если мы одержим победу у горы Бадон, король отдал ему Корнуолл, посредством брака с родственницей нашей Моргейной.
- Идти за такого старика? - потрясение охнула Гвенвифар.
- Думаю, выдать Моргейну за человека постарше было бы только разумно: красота ее не такова, чтобы привлечь жениха помоложе, - промолвил Ланселет. - Зато она умна, образованна, и, собственно говоря, герцог Марк просит ее руки не для себя самого, но для племянника Друстана, а Друстан - один из лучших корнуольских рыцарей. Артур сделал его своим Соратником - сейчас, накануне битвы. Хотя, скорее всего, ежели Моргейна ко двору не вернется, этот Друстан женится на дочке старого бретонского короля Хоуэлла. Ланселет фыркнул себе под нос. - Придворные сплетни о браках да свадьбах неужто нам и поговорить больше не о чем?
- А что, - храбро промолвила Элейна, - скоро ли ты объявишь нам о своей свадьбе, сэр Ланселет?
Рыцарь галантно наклонил голову:
- В тот день, когда твой отец предложит мне тебя, леди Элейна, я ему не откажу. Однако похоже на то, что отец твой предпочтет подыскать тебе жениха побогаче, чем я; а поскольку госпожа моя уже замужем, - Ланселет поклонился королеве, и в глазах его Гвенвифар прочла неизбывную печаль, жениться я не тороплюсь.
Закрасневшись, Элейна уставилась в пол.
- Я пригласил и Пелинора, да только он решил остаться в лагере со своими людьми, готовясь к выступлению. Часть повозок уже тронулись в путь. Глядите-ка, - Артур указал на окно. - Северные копья вновь полыхают над нашими головами!
- А разве Кевина Арфиста с нами не будет? - полюбопытствовал Ланселет.
- Я велел ему прийти, коли захочет, - отозвался Талиесин, - да только Кевин сказал, что предпочел бы не оскорблять королеву своим присутствием. Вы, никак, поссорились, Гвенвифар?
Королева опустила глаза.
- Я наговорила ему резкостей, будучи больна и истерзана болью. Если ты его увидишь, лорд друид, не скажешь ли ему, что я от всего сердца прошу у него прощения? - Сидя рядом с Артуром и зная, что знамя ее уже развевается над лагерем, Гвенвифар чувствовала, что ее переполняет любовь и сострадание ко всем на свете, даже к злополучному барду.
- Думается мне, Кевин знает, что ты говорила так в ожесточении на собственные свои несчастья, - мягко отозвался Талиесин. Что же именно рассказал ему молодой друид, гадала про себя Гвенвифар.
Резко распахнулась дверь - и в зал ворвались Лот с Гавейном.
- Что же это такое происходит, лорд мой Артур? - воззвал Лот. - Знамя Пендрагона, за которым мы поклялись следовать, не развевается более над лагерем, и Племена немало тем встревожены... скажи мне, что ты наделал?
В свете факелов Артур казался бледным как полотно.
- Мы - христианский народ, и сражаемся мы под знаменем Христа и Пресвятой Девы; только-то, кузен.
Лот сурово свел брови.
- Лучники Авалона поговаривают о том, чтобы покинуть войско. Артур, поднимай это свое Христово знамя, ежели так велит тебе совесть, но только пусть рядом с ним развевается и стяг Пендрагона со змеями мудрости, или армия твоя рассеется, и не будет в ней того единства, что сплачивало воинов на протяжении всего долгого срока томительного ожидания! Или ты ни во что не ставишь это рвение и этот пыл? А ведь пикты славны тем, что уже перебили немало саксов; да и впредь не оплошают. Заклинаю тебя, не отнимай у них знамени, не отказывайся от их верности!
Артур смущенно улыбнулся:
- Подобно тому императору, что узрел в небе знак креста и воззвал: "Вот - залог победы нашей", - подобно ему, говорю, поступим и мы. Ты, Уриенс, сражаешься под знаком орлов Рима, тебе эта повесть известна.
- Известна, король мой, - отозвался Уриенс, - но разумно ли обижать народ Авалона? Лорд мой Артур, запястья твои, - равно как и мои так же, украшены изображениями змей, как память о земле более древней, нежели земля Христа.
- Но если мы одержим победу, жить нам в обновленной земле, - возразила Гвенвифар, - а ежели потерпим поражение, так все это неважно.
При этих словах Лот обернулся к ней и воззрился на нее с нескрываемым отвращением.
- Я так и знал, что это - твоих рук дело, королева моя.
Гавейн встревоженно подошел к окну и оглядел сверху лагерь.
- Я отсюда вижу, как суетятся они вокруг костров, - малый народец, стало быть, и с Авалона, и из твоих краев, король Уриенс. Артур, кузен мой, - рыцарь шагнул к королю, - заклинаю тебя, как старший из твоих соратников, возьми в битву знамя Пендрагона ради тех, кто хотел бы за ним следовать.
Артур замялся было, но, поймав сияющий взгляд Гвенвифар, улыбнулся жене и промолвил:
- Я дал клятву. Если мы победим в битве, наш сын станет править землею, объединенной под знаком креста. Я не стану никого принуждать в вопросах веры, однако, как говорится в Священном Писании, "я и дом мой будем служить Господу".
Ланселет вдохнул поглубже - и отошел от Гвенвифар.
- Лорд мой и король, напоминаю тебе: я - Ланселет Озерный, и я чту Владычицу Авалона. Во имя нее, король мой, - а она друг твой и твоя благодетельница, - я умоляю тебя о милости: позволь мне самому подъять в битве знамя Пендрагона. Так ты исполнишь свой обет - и не нарушишь клятвы, данной Авалону.
Артур вновь замялся. Гвенвифар чуть заметно покачала головой, Ланселет глянул на Талиесина. Сочтя всеобщее молчание знаком согласия, рыцарь уже направился к выходу, когда тишину нарушил Лот:
- Артур, нет! И без того в народе судачат о том, что Ланселет, дескать, твой наследник и любимчик! Если он отправится в битву под знаменем Пендрагона, все сочтут, что ты передал свой стяг ему, и в стране возникнет раскол: твои сторонники пойдут за крестом, а Ланселетовы - за драконом.
- Ты сражаешься под собственным знаменем, равно как и Леодегранс, равно как и Уриенс, и герцог Марк Корнуольский... так отчего бы мне не биться под стягом Авалона? - яростно обрушился на него Ланселет.