- Артур?
- Я здесь, друг мой, - отозвался король. Моргейна в жизни не слышала, чтобы голос его звучал так ласково и мягко.
- Твой конь... в порядке?
- С конем все хорошо. Черт его задери, - вспылил Артур. - Если бы ты погиб, на что мне конь? - Он едва сдерживал слезы.
- Как все... вышло?
- Да гусь треклятый взлетел. Мальчишка-гусятник прячется. Знает небось, что с паршивца шкуру живьем спустят!
- Не надо, - выдохнул Ланселет. - Он же всего-навсего скудоумный бедолага, что он смыслит? Его ли вина, что гуси похитрее его будут и один отбился от стада? Обещай мне, Гвидион, - Моргейна потрясенно осознала, что Ланселет обращается к королю, называя прежнее его имя. Артур пожал ему руку, наклонился, поцеловал раненого в щеку, стараясь не задеть синяка.
- Обещаю, Галахад. А теперь спи.
Ланселет до боли стиснул его руку.
- Я едва не испортил тебе брачную ночь, так? - проговорил он, и в словах этих Моргейна распознала собственную жестокую иронию.
- Испортил, да еще как - моя молодая жена так рыдала над тобою, что уж и не знаю, что она содеет, если однажды я проломлю себе голову, - со смехом отозвался Артур.
- Артур, ты, конечно, король, но раненому необходим покой! - гневно оборвала его Моргейна.
- Ты права. - Артур выпрямился. - Завтра я пришлю к нему мерлина; однако ж на ночь оставлять его одного не стоит...
- Я с ним побуду, - яростно заверила Моргейна.
- Ну, если ты уверена...
- Да возвращайся же к Гвенвифар! Тебя новобрачная ждет!
Артур обреченно вздохнул. И, помолчав минуту, признался:
- Я не знаю, что ей сказать. И что делать, тоже не знаю.
"Что за нелепость - он, никак, ждет, я стану наставлять его - или, может, его жену?" Под взглядом Артура молодая женщина опустила глаза. И мягко проговорила:
- Артур, это очень просто. Делай то, что подскажет тебе Богиня.
Он все глядел на Моргейну, точно побитый ребенок. И, наконец, хрипло выговорил, с трудом подбирая слова:
- Она... она никакая не Богиня. Просто девушка, и она... она напугана. - И, помолчав мгновение, выпалил: - Моргейна, неужто ты не видишь, что я до сих пор...
Молодая женщина поняла, что это выше ее сил.
- Нет! - исступленно воскликнула она и воздела руку, властно призывая к молчанию. - Артур, запомни одно. Для нее ты всегда будешь богом. Так приди к ней, как Увенчанный Рогами...
Артур вздрогнул и поспешно осенил себя крестом.
- Господь меня прости; это - моя кара... - прошептал он наконец и надолго умолк. Так стояли они, глядя друг на друга и не в силах выговорить ни слова. Наконец Артур произнес:
- Моргейна, я не имею права... ты поцелуешь меня? Один-единственный раз?
- Брат мой... - Вздохнув, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. И пальцем начертила на его челе знак Богини. - Будь благословлен, прошептала она. - Артур, ступай к ней, ступай к своей жене. Обещаю тебе, обещаю от имени Богини все будет хорошо, я клянусь тебе.
Артур сглотнул; мышцы его шеи напряглись и задвигались. Наконец, он отвернулся, избегая ее взгляда, и прошептал:
- Благослови тебя Господь, сестра.
И исчез за дверью.
Моргейна рухнула на стул и застыла недвижно, глядя на спящего Ланселета, истерзанная встающими в сознании образами. Лицо Ланселета... он улыбается ей в солнечных лучах на Холме. Гвенвифар, насквозь промокшая, цепляется за руку Ланселета; юбки ее волочатся по воде. Увенчанный Рогами бог, с лицом, перепачканным оленьей кровью, отдергивает полог пещеры. Губы Ланселета исступленно ласкают ей грудь - неужто это было лишь несколько часов назад?
- По крайней мере, - яростно прошептала она вслух, - в брачную ночь Артура он не будет грезить о Гвенвифар. - Молодая женщина прилегла на край кровати, осторожно прижалась всем телом к раненому и замерла - молча, даже не плача, во власти беспросветного отчаяния, против которого не помогут даже слезы. В ту ночь она не сомкнула глаз, борясь со Зрением, борясь со снами, борясь за безмолвие и оцепенелую отрешенность мыслей, - этому ее учили на Авалоне.
А вдали от нее, в самом крайнем крыле замка, Гвенвифар лежала, не в силах заснуть, и во власти вины и нежности глядела на Артура: волосы его переливались и мерцали в лунном свете, грудь мерно вздымалась и опадала; дышал он почти беззвучно. По щекам молодой женщины медленно текли слезы.
"Мне так хочется полюбить его", - подумала она и принялась молиться:
- Ох, Господи, пресвятая Дева Мария, помоги мне полюбить его так, как велит долг, он - мой король и лорд мой, и он так добр, так великодушен, он заслуживает жены, что любила бы его больше, чем в силах полюбить я. Повсюду вокруг нее ночь дышала печалью и отчаянием.
"Но отчего же? - гадала Гвенвифар. - Ведь Артур счастлив. Ему не в чем упрекнуть меня. Так отчего же самый воздух словно пропитан горем?"
Глава 7
Как-то раз на исходе лета королева Гвенвифар с несколькими своими дамами расположились в зале Каэрлеона. День выдался жаркий; полдень уже миновал; большинство дам делали вид, что прядут или чешут остатки весенней шерсти, но веретенца вращались вяло, и даже королева, лучшая рукодельница из всех, уже давно не добавляла ни стежка к роскошному алтарному покрову, что вышивала для епископа.
Вздохнув, Моргейна отложила в сторону расчесанную для прядения шерсть. В это время года она всегда скучала по дому, тосковала по туманам, наползающим с моря на тинтагельские скалы... последний раз она любовалась ими совсем маленькой девочкой.
Артур и его соратники во главе Каэрлеонского легиона отправились на южное побережье осмотреть новую крепость, возведенную там союзными саксами. Этим летом набегов не случалось; очень может быть, что саксы, за исключением тех, что подписали с Артуром договор и мирно жили себе в области Кент, отказались от Британии навсегда. За два года существования Артурова конного легиона война против саксов свелась к случайным летним стычкам; однако Артур воспользовался предоставленной ему передышкой для того, чтобы укрепить береговую оборону.
- Опять пить хочется, - пожаловалась Элейна, дочь Пелинора. - Госпожа, можно, я схожу попрошу прислать еще кувшинов с водой?
- Позови Кэя, пусть он распорядится, - отвечала Гвенвифар.
"Как она повзрослела: из робкой, перепуганной девочки превратилась в настоящую королеву", - подумала про себя Моргейна.
- Надо было тебе послушаться короля и выйти замуж за Кэя, леди Моргейна, - заметила Элейна, возвращаясь и усаживаясь на скамейку рядом с молодой женщиной. - Он - единственный мужчина в замке, которому нет еще шестидесяти, и жене его никогда не придется спать одной по полгода.
- Так бери его себе, коли хочешь, - любезно ответствовала Моргейна.
- Я вот все дивлюсь твоему отказу, - промолвила Гвенвифар, точно былое разочарование не давало ей покоя и по сей день. - Вы так подходите друг другу: Кэй, приемный брат короля, взысканный его милостью, и ты, сестра Артура и герцогиня Корнуольская в своем праве, теперь, когда леди Игрейна обители уже не покидает!
Друзилла, дочка одного из герцогов восточных краев, прыснула себе под нос.
- Послушайте, если сестра короля выходит замуж за королевского брата, что это такое, как не кровосмешение?
- Сводная сестра и приемный брат, глупышка, - отозвалась Элейна. - Но признайся, леди Моргейна, уж не шрамы ли его и хромота тебя отпугивают? Кэй, конечно, не красавец, зато мужем станет хорошим.
- Вы меня не обманете, - отшутилась Моргейна с напускным благодушием, при том, что внутри у нее все кипело, - неужто все эти женщины ни о чем, кроме сватовства, думать просто не способны? - Мое семейное счастье с Кэем вас нисколько не заботит; вам лишь бы свадьбу сыграть, чтобы развеять летнюю скуку! Но нечего жадничать, нечего! Не далее как весной сэр Грифлет женился на Мелеас, вот и хватит вам свадеб до поры до времени! - Молодая женщина скользнула взглядом по Мелеас: у той под платьем уже обозначился округлившийся живот. - К следующему году, глядишь, и младенчик появится, будет вам над кем ворковать и суетиться!
- Но уж больно долго ты засиделась в девушках, леди Моргейна, заметила Альенор Галльская. - И вряд ли ты можешь рассчитывать на партию более выгодную, нежели приемный брат самого короля!
- Замуж я не тороплюсь, а Кэй заглядывается на меня не больше, чем я на него.
- И верно, - хихикнула Гвенвифар. - Язык у него столь же ядовитый, как и у тебя, да и нрав не сахар - жене его терпения потребуется больше, чем святой Бригитте, а у тебя, Моргейна, колкий ответ всегда наготове!
- Кроме того, если Моргейна выйдет замуж, придется ей прясть на весь дом, - отозвалась Мелеас. - А Моргейна, как обычно, прялки чурается! Мелеас вновь крутнула веретено, и прясло медленно опустилось к полу.
- Это верно, мне больше нравится шерсть чесать, да только уже ни клочка не осталось, - пожала плечами Моргейна, неохотно берясь за веретено.
- А ведь ты - лучшая пряха среди нас всех, - заметила Гвенвифар. Нитка у тебя получается безупречно ровная да крепкая. А на мою посмотришь, так она уже и рвется.