Лизнув конец кинжала, он прошептал Песьеголову:
— Мы дошли! Чувствуешь холодный воздух, это воздух Саламандастрона. Отодвинь на минуту факел, с той стороны кто-то стоит спиной к входу. Кем бы он ни был, я схвачу его и быстро втащу сюда, а уж ваше с Мокроносом дело расправиться с ним. Затем мы ворвемся внутрь. А теперь тихо.
Зажав кинжал в зубах, Фераго пополз вперед, его наглые глаза засверкали радостью, когда он заметил ничем не защищенную спину часового. Фераго схватил его за горло и всадил кинжал между ребер. Затем он швырнул тело своим подручным:
— Прикончите его — и за мной!
Песьеголов рванулся вперед, в одной лапе копье, в другой — пылающий факел. И вдруг он закричал. Фераго обернулся, бросил короткий взгляд, завопил от ужаса и рванулся назад, на открытый воздух. На полу туннеля лежало тело Фаррана Отравителя, пасть его была широко распахнута, в нее была засунута сумка с ядами, как это велел сделать Урт Полосатый. Так поступил барсук с тем, кто отравил двух его товарищей.
Отравленная питьевая вода стояла прямо перед дырой, которую проделал Фераго, — налитая в котлы и кипящая. Барсук ткнул котлы своим копьем и опрокинул их в сторону прорытого туннеля, резко крикнув:
— Эулалиаааа!
Головорезы в панике выбирались из туннеля в тщетной надежде спастись от кипящего потока. Копья, мечи, пики и другое оружие мешало им спасаться, в то время как дышащий паром поток настигал их. Крики потонули в гуле воды. Ошпаренные кипятком тела неслись к узкому входу и были вышвырнуты водой на песок.
Лунная Лапка, Светлячок, Сережка, Чертополох и Морская Трава взобрались на Саламандастрон с восточной стороны. Через незаблокированное окно они передали Сапвуду мешки с одуванчиками, яблоками, ягодами и съедобными корешками. Морская Трава и Чертополох пролезли последними:
— Поосторожнее с этими двумя мешками. Здесь шесть бутылей пресной воды, Сап.
Сапвуд хмыкнул и похлопал их по спинам:
— Спасибо, ребята. Где вы набрали все это? Чертополох подтолкнул его локтем и усмехнулся:
— Негоже задавать такие вопросы солдатам Дозорного Отряда. Тебе что, никогда не приходилось бороться за жизнь в долгом походе.
Сапвуд начал снова заделывать дыру.
Задняя лапа, бок и почти вся спина Фераго были обварены до мяса. Он лежал на камне, закусив рукоять кинжала, чтобы не закричать. Гнилоух прикладывал к ранам хозяина мокрую тряпку, отскакивая в сторону каждый раз, когда горностай морщился.
— Морская вода — это все, что у нас есть, хозяин. Она жжется, но и лечит. Мы всегда лечим ею раненых.
Клитч наслаждался этим зрелищем, как мог:
— Надо же, какой гадкий барсук, о правитель головорезов и покоритель юго-западной страны. Теперь ты, надеюсь, не возражаешь предоставить все дело молодому Клитчу. Временно я беру дело в свои лапы.
Фераго в выгнул спину, когда на нее полилась морская вода. Пот выступил на лбу и на носу, горностай сжал лапой рукоять кинжала:
— И какой же у тебя план, лягушонок?
Клитч отцепил один из кинжалов с пояса отца и принялся постукивать его концом по зубам.
— План? Еще не уверен, но, по крайней мере, он не предусматривает гибели тридцати солдат от кипящей воды. Впрочем, ты не напрягай свою седую голову, я что-нибудь придумаю.
— Ты принесешь мне голову этого барсука, или я… — Фераго попытался приподняться, но застонал от боли.
— Что ты? — Клитч погладил отца по спине, но не слишком мягко. — Ты вообще ничего не можешь сделать. Дай мне время до полуночи, и я докажу нашим парням, что ими давно командует совсем не тот горностай.
Лис Форгрин опустошил на камни свою пращную сумку за спиной своего друга крысы Рванохвоста:
— Смотри, приятель, тут рачки и моллюски. Все лучше, чем черствая корка.
Рванохвост открыл моллюска камнем и жадно высосал содержимое.