- Однако! Вы читаете мысли? Впрочем, чему удивляться - высшая цивилизация! - я и не подозревал, что великий Тобольган так пропитан сарказмом. - Это трудно?
- Не очень, но требует колоссальных затрат нервной энергии. И, по моральным соображениям, допустимо только в строго ограниченном числе случаев.
- Сейчас как раз такой случай? - съязвил Тобольган.
- Да. Но чтобы вас это не угнетало, я предоставлю вам возможность заглянуть и под мою черепную коробку. Тогда вы быстрее все поймете и поверите наконец, что никто не собирается вас похищать. И, может быть, оставите в покое свой пистолет.
Когда я окончил телепатическую передачу, то ощутил, что иссяк окончательно. Тобольган сидел молча, не открывая глаз. Предстояло переварить очень многое, но раз он сумел "вычислить" даже мой приход, значит, подготовлен больше других и ему будет легче.
- Как называется _это_? - последнее слово он выделил.
- Сближение галактик. Они соприкоснутся чуть-чуть: периферийные спирали пройдут друг сквозь друга... К сожалению, ваша звездная система попадает в зону контакта...
- А есть вероятность, что Навоя не пострадает?
- Ну... Если при прохождении не произойдет прямых столкновений звезд и планет, если гравитационные возмущения не поломают орбиты и не сорвут атмосферу, если... Словом, вероятность около трех процентов.
- Шансов практически нет, - Тобольган не оставлял места иллюзиям. Значит... Сколько времени у нас в запасе?
- Это определяется многими факторами. От трех до пяти лет, может, чуть больше.
- И тут вмешиваетесь вы... Идея сама по себе прекрасна... Вы подыскали подходящую звездную систему и прекрасную планету, так сказать, Навою-2, все очень благородно... Но есть одна маленькая загвоздка, - Тобольган поднял указательный палец. - Сколько человек вы успеете эвакуировать?
- Около пятидесяти тысяч, - я уже понял, куда он клонит.
- Всего-то?! Но население Навои составляет полтора миллиарда!
- Лучше спасти часть, чем потерять целое, - я говорил уверенно, как будто этот вопрос не был самым больным в навойской проблеме.
- Несомненно. Но как отобрать эту самую часть?
- Пропорционально численности отдельных групп населения, чтобы сохранить социальную структуру общества...
Вот сейчас и начнется самое главное.
- Какого общества? - Тобольган привстал, и нос у него хищно зашевелился.
- Не понимаю, - я постарался произнести это как можно естественнее.
- Сейчас поймете! - он встал и заходил по комнате. - Почему вы пришли за мной? Тут неподалеку живет мой коллега Мэйзон. Он - бездарность, тупица, его "труды" - сплошная компиляция, даже плагиат, но он не меньше меня хочет жить. К тому же у него жена и трое детей... Кстати, ваши благодеяния распространяются на близких? Вот видите! А я одинок! Почему же вы хотите сохранить пропорции социальной структуры за счет этого бедняги?
- Вы знаете, что никто на Навое не может объяснить "феномен звездного неба"? - я перешел в контратаку. - Потому что астрономия находится в зачаточном состоянии, об астрофизике и космогонии вы вообще не имеете понятия. В свое время Акоф начинал работу в этом направлении, но его объявили шарлатаном, бездарностью, лжеученым! А кто объявил? Шарлатаны, бездарности и лжеученые, занимающие в науке ключевые посты! На Навое-2 такое не должно повторяться!
- Вот и ответ, - печально улыбнулся Тобольган. - Вы ставите целью не спасение навойской цивилизации, а создание новой. Улучшенной модели...
- А это плохо?
Он помолчал, наморщив огромный и без того морщинистый лоб.
- Что же... Скажите, а там, у себя, вы уже преодолели все трудности, достигли вершин мудрости и знаете, какой должна быть Навоя-2?
- Как вам сказать... Проблем хватает. И до вершин далеко: ведь с каждой достигнутой открывается следующая, еще более высокая. Но надо ли обладать абсолютом знаний, чтобы выбирать - дать сгореть разумной жизни или пересадить ее в безопасное место?
- Весь вопрос - как "пересадить"? Из ничтожной части кирпичей разрушаемого дома нельзя выстроить точно такое же здание! В лучшем случае - уменьшенную копию!
- Человеческое общество в отличие от неживой природы способно к разумному воспроизводству...
- А у вас есть право определять пути его развития?
- Боюсь, что нет, - мне не хотелось тягаться с автором известных философских концепций, но выбора не было. - Однако не всегда правильное решение - панацея. Безукоризненные построения могут быть полностью нежизнеспособными. У нас есть притча про осла, который, оказавшись между одинаковыми стогами сена, логично обдумывал, с какого начать. Бедняга умер от голода! Извините за мрачную аллегорию, но, надеюсь, вы не хотите, чтобы Навою постигла та же судьба?
- Гм! Осел между равными стогами сена... И, разумеется, на одинаковом расстоянии... Интересно! Здесь, конечно, есть изъян, и сейчас я его найду. - Можно только удивляться быстроте, с которой переключался ход мыслей Тобольгана. Он оживился, порозовел, схватил карандаш и полез было за бумагой, но сработало какое-то невидимое реле, и он пришел в себя. Ладно, потом... - он махнул рукой. - Но вы подменили тезис! Бесспорно, цель у вас самая благородная, глупо спорить! Но каковы средства? Вы соберете талантливых ученых и создадите элитарное общество! Впрочем, здесь есть еще объективный критерий - чины, степени, звания в расчет принимать нельзя, но остаются способности, труды, достижения. А как быть с так называемыми "простыми людьми"? Рабочими, крестьянами, плотниками?
- Здесь тоже есть критерии. Общечеловеческие. Честность, порядочность...
- Это довольно расплывчатые понятия, к тому же они постоянно меняются. Но, предположим, что вы выбрали именно их. Почему? Должна же быть какая-то логика отбора?
- Вы замечали, что благородные люди уязвимее трусов и приспособленцев? Ну-ка, ответьте: кто скорее бросится в пожар спасать ребенка или уступит место женщине в последней шлюпке? Вот то-то и оно! По-вашему, это логично? А на мой взгляд - жесточайшая несправедливость! Естественный отбор наоборот! Кому он на руку? Дуракам и иждивенцам, подлецам и мерзавцам! Лично мне не нравится, когда торжествуют такие особи. Логика выбора в том и состоит, чтобы поправить порочную закономерность!
- А вы не задумывались, что если бы не способность к самопожертвованию, то герой ничем бы не отличался от труса? Лишить его этого свойства значит, уничтожить и нравственное превосходство!
- Странный взгляд на вещи.
- Отнюдь. Просто с другой стороны. И это естественно: любая жизненная позиция имеет две грани. Вопрос в том, какую выбрать.
- Мы снова вернулись к логике выбора?
- Не только. Скажите, кто принимает окончательное решение об эвакуации конкретного навойца?
- К сожалению, я.
- Вот даже как? - Тобольган развел руками. - Единолично?
Я промолчал. Он умел находить самые уязвимые точки.
- Не слишком ли велика ответственность? И не боитесь ли вы ошибиться? Ведь, как мы только что выяснили, четких представлений о том, кого спасать, а кого оставлять на погибель, у вас нет.
Да, в таком состоянии не следовало сюда приходить. Впрочем, будь я и в отличной форме, я бы не смог переиграть Тобольгана. Мы оба правы, каждый по-своему. И с точки зрения логики он прав более, чем я. У нас в Совете тоже были головы, считающие, что этичнее оставаться в стороне: в конце концов мы не отвечаем за космические катаклизмы, а за вмешательство в развитие чужой цивилизации отвечать придется. Хотя бы перед собой. Но я не признаю такой логики. Да и остальные участники операции тоже. Скорее меня смущала другая логика - тех, кто требовал, чтобы Навоя была осведомлена о предстоящем и чтобы наши планеты вместе искали выход...
- Значит, вы отказываетесь? - на этот раз мой голос был хриплым и усталым.
- А что будет, если откажусь? - Тобольган снова сунул руку в карман.
- Ничего. Я встану и уйду. А вы забудете, о чем мы говорили.
- Забуду? Это унизительно. И задачку жаль... Впрочем, что с нами церемониться? Вы же сверхсущество, эмиссар, уполномоченный решать судьбы людей и планет! Вы не знаете сомнений, вы непогрешимы, так что...
- Я бы с удовольствием поменялся с вами местами, - этого, конечно, уже говорить не следовало, но я не мог сдержаться, - брюзжал бы, задавал логические задачки, считал себя добрым и справедливым, легко становился в позу обиженного, сам себя жалел и успокаивал. Но приходится заниматься другим. На Навое нас высадилось двадцать человек - добровольцы, по десятку на континент. Вопросами, которыми вы меня сегодня кололи, нас исхлестали еще на родине, и здесь они мучили нас ежедневно и ежечасно. Но мы делали свое дело - чертовски трудную и неприятную работу, и кое-чего достигли! я перевел дух. - Это не прошло незамеченным, у вас ведь много зорких служб - полиция общая и тайная, разведка, контрразведка, Специальное Бюро. Здесь моих товарищей приговаривали к смерти как шпионов Агрегании, а там - как ваших диверсантов! А после одного случая нас перестали арестовывать, просто как особо опасных расстреливали из засад! Сегодня я остался один! я не заметил, как перешел на крик. - Я устал, измотался, докатился до того, что трачу нервный потенциал, чтобы лишний раз убедиться в лживости женщины, которую любил! За мной уже охотятся, а я, выжатый, как лимон, прихожу к вам и пытаюсь переубедить сильнейшего логика Навои! Вот вам отсутствие сомнений и непогрешимость! А сейчас я все это выбалтываю вам неизвестно почему!