– И какой дурак додумался поставить их в дурдоме?
– Время такое было, Степа, - пожал плечами Логинов. - Лет через двадцать твои дети тоже будут чесать затылки у статуи Петра на набережной… Ладно, пошли!
Логинов поскакал вверх по ступенькам, Горов оглянулся на «Волгу», из которой выглядывал Аникеев:
– Смотри, Ленчик, если что, сразу докладывай по рации! И не расслабляйся! Если тебя грохнут, кто мне отдаст с получки «пятисотку»?
– Вали уже, - махнул рукой Аникеев.
Он изо всех сил старался не выдать своего волнения, но, как и все, понимал: они слишком близко подошли к разгадке, так что случиться могло всякое…
Логинов в сопровождении Горова прошел по гулкому коридору к кабинету главврача. Тот оказался на месте, удостоверение Виктора произвело на него впечатление, так что он даже хотел немедленно вызвать к себе лечащего врача… Но Логинов его остановил:
– Лучше мы сами!
Главврач немного удивился, но возражать не стал. Он объяснил, где находится нужный корпус, и пару минут спустя обе машины подъехали к невысокому крыльцу.
Врач поджидал их в пустынной ординаторской. На вид ему было лет пятьдесят, невысокий, чуть сутулый и не очень тщательно выбритый. И какой-то нервный.
Виктору это не понравилось, и он красноречиво посмотрел на Горова. Тот на всякий случай пересел поближе к столу. Быстро покончив с формальностями, Логинов перешел к делу:
– Итак, Викентий Карпович, нас интересует Тучков Андрей Тихонович. Надеюсь, вы помните такого?
– Конечно, - кивнул доктор. - Я был его лечащим врачом с момента поступления до выписки, все это время…
– Вот тогда прямо с выписки и начнем, - сказал Логинов, доставая сигареты. - Разрешите? - Доктор кивнул, Виктор щелкнул зажигалкой и произнес: - Меня интересует, как, по чьему указанию и каким образом этот больной получил паспорт. И не юлите, Викентий Карпович. Ни к чему хорошему это не приведет. А скажете правду, я вас сумею защитить. Обещаю…
153
Викентий Карпович начал говорить - нервно, запинаясь и часто повторяя одно и то же. Некоторое время спустя Логинов вдруг понял, что доктор и не собирался юлить. Он говорил правду, а его нервическое поведение объяснялось очень просто - за годы работы с душевнобольными Викентий Карпович порядком износил свою нервную систему. Потому что был настоящим врачом, не очерствел сердцем и к бедам своих пациентов относился, как к своим… Поняв это, Логинов тактично перебил доктора и попросил рассказать все по порядку.
Больной поступил из Тукинского диспансера в Липки с практически безнадежным диагнозом. В переводе на русский язык он означал примерно следующее: вследствие пережитой контузии и сильного психотравматического шока, осложненных истощением нервной системы, «неизвестный» потерял память и лечению не поддается.
Липкинский диспансер специализировался как раз на таких случаях. Человеческая психика устроена так, что при определенных обстоятельствах срабатывает «аварийная» защита. К примеру, у них уже два года лежала одна женщина. На ее глазах тяжелая фура раздавила трех ее детей. Не включись защита в виде полной амнезии, и женщина наверняка не пережила бы этого страшного горя… А если бы и пережила, то наверняка наложила бы на себя руки сама…
Тот же случай, по мнению Викентия Карповича, был и с неизвестным. «Автомат» начисто отключил его память. И «кнопка» запала. Его пытались лечить разными методами - электрошоком, гипнозом, транквилизаторами. Но взломать «защиту» так и не удалось. Такое тоже бывает. И больного оставили в покое, в надежде, что время сделает то, чего не смогли сделать лекарства и процедуры. И так оно и вышло…
– Я помню этот день! - нервно проговорил Викентий Карпович. - То есть я не помню точно число, нужно посмотреть в истории болезни, но это было в тот день, когда в новостях передали сообщение о катастрофе вертолета с генералом Лебедем…
«Неизвестный» был тихим и спокойным больным. Он никогда не доставлял хлопот обслуживающему персоналу, и его любили. Если к нему обращались, он отвечал, но сам не говорил никогда. Просто молчал и смотрел в одну точку. Иногда улыбался…
В фойе корпуса больные смотрели старенький черно-белый телевизор. С ними находилась дежурная медсестра. Когда по новостям прошел сюжет с кадрами, снятыми на месте крушения вертолета губернатора Красноярского края, никто на это особого внимания не обратил.
А неизвестный вдруг медленно сказал:
– Это Костя… Это мог сделать только Костя… Значит, он жив…
Медсестра прибежала к врачу:
– Он заговорил! Он заговорил сам, Викентий Карпович!
Доктор тут же попросил привести больного. Но особого разговора не вышло. Было ясно, что психическая защита под воздействием какого-то фактора слегка ослабла. Но и только.
Существенного сдвига в состоянии больного не произошло. Кроме одного - его теперь так и тянуло к телевизору. Доктор не возражал. Ему было ясно, что «пробой» защиты был как-то связан с сюжетом о крушении вертолета. Возможно, больной получил контузию именно в результате такого крушения. В любом случае все надежды на улучшение были связаны теперь именно с просмотром телепрограмм…
И надежды эти оправдались. Как только по телевизору заговаривали о катастрофе и Лебеде, больной преображался. И что-то бормотал себе под нос…
Но до окончательного выздоровления было еще очень далеко. Катастрофа вертолета дала только первый толчок. Крошечный. Но именно после этого больной стал постепенно возвращаться к жизни: медленно-медленно, шаг за шагом…
Сперва он просто смотрел телевизор, потом начал интересоваться газетами и учиться читать по слогам. Потом писать. А потом и память начала возвращаться к нему, правда, урывками…
Без малого два долгих года прошло, прежде чем в одно утро больной вошел в кабинет доктора и сказал:
– Здравствуйте, Викентий Карпович! Мне нужно с вами серьезно поговорить…
– Здравствуй, Ваня, - кивнул доктор. Неизвестного больного все это время ласково называли Ваней. - Садись, я тебя слушаю, Ваня…
– Спасибо, Викентий Карпович. Но я не Ваня. Меня зовут Андреем. Я все вспомнил и пришел вам об этом рассказать…
– Это был один из самых счастливых дней в моей жизни! - не смог сдержать слезу, рассказывая об этом, доктор. - Он столько пережил, но наконец вернулся к нормальной жизни, понимаете? И в этом была и моя заслуга! И он мне все рассказал: что зовут его Тучков Андрей Тихонович, что родился он в Грозном и там его застала война. Уехать он не успел и много долгих лет провел в плену у чеченцев…
– А о том, как он вырвался из Чечни, он не рассказывал? - быстро спросил Логинов.
– Почему? Рассказывал, конечно. Ему удалось бежать из плена, и он вышел к границе Чечни, где его подобрали десантники! Он вспомнил все!
– Похоже, даже больше, чем все… - сказал Виктор, посмотрев на Горова. - А как ему выдали документы, Викентий Карпович?
– Как обычно, - развел руками доктор. - Когда я убедился, что больной практически выздоровел, я доложил об этом главврачу. А тот, поскольку у Андрея не было никаких документов, связался с милицией…
– А с какой, простите, милицией?
– С Зеленоградской, я думаю…
– Понятно… - сказал Логинов и поднялся: - Ну что же, спасибо вам, Викентий Карпович. Всего доброго…
Вскочивший на ноги доктор хотел было что-то напоследок спросить, но не успел - фээсбэшники вышли слишком стремительно…
– Ты все понял, Паша? - спросил в гулком коридоре Логинов.
– Похоже, он развел и врача, и ментов, как лохов? Это вы хотите сказать?
– Именно! Он никакой не Тучков. Настоящий Тучков наверняка погиб на его глазах в чеченском плену… А поскольку архивов по Чечне не осталось, то он просто воспользовался этой легендой для легализации. Дешево и сердито! Чтобы расставить все точки над i, заскочим по дороге в паспортный стол… - успел произнести, оглядываясь на ходу, Логинов, и в этот миг из темного закоулка к нему метнулась тень…
154
Резко заскочив в большую комнату квартиры капитана Жеребцова, Клим в оцепенении замер. Он ожидал увидеть что угодно, только не такое…
В глубине комнаты на стуле сидел Черный. Левой рукой он сжимал окровавленное плечо. За ним стоял странный человек в спецовке и мятой кепочке. В левой руке он держал рацию Белого, в правой - нацеленный на Клима пистолет с глушителем.
Выглядел этот человек как полный отсос, только вот глаза - на удивление спокойные и чуть прищуренные - не вязались со всем его обликом. И Клим вдруг понял, что это и есть киллер. А еще он понял, что до него ему, Климу, уже никогда не добраться - киллер очень грамотно расположился за Черным и был готов к любому повороту…
Клим не был трусом. И умел проигрывать. Киллер его переиграл - так легла карта. Все, что мог сделать Клим, - это поквитаться перед смертью с предателем Черным - тот, несмотря на боль, осклабился и злорадно произнес: