А когда горели римские крепости – небо почернело от дыма. А британские рабы пасут для нас овец и выращивают для нас зерно. И что с того, что римская Стена пока стоит – время кровавой жатвы не за горами, и мы вернемся и пожнем свою славу!
Видят Боги, ни пред кем
Не склонит он головы,
Ниалл Мак‑Эохайд, герой.
Я вам правду рассказал.
Стихли последние ноты. Стены Дома Пиршеств дрогнули от криков восхищения. Несколько мгновений король оставался неподвижен. К лицу его прилила кровь, грудь вздымалась от волнения, глаза горели. Наконец он поднялся, снял с пальца массивный золотой перстень и вложил его в руки Лэйдхенна.
– Прими это как знак моей благодарности, – в зале было так шумно, что ему пришлось повысить голос. – Я прошу тебя не покидать меня. Оставайся при мне сколько захочешь. И если таково будет твое желание, оставайся навсегда.
Друид Нимайн повернулся к королю и, поглаживая бороду, прошептал:
– Словами прирастает твоя слава, дорогой мой.
– О чем поведал поэт – истинно, – сухо ответил Ниалл и смерил друида тяжелым взглядом. – Что ж, поэтам дано облачать истину в одеяния красивых слов. А истина в том, что я сочетался с богиней Медб, разве не так?
– Возможно, – сказал Нимайн. – Мне известно, что истина – это женщина, у которой много одежд. Но я хочу, чтобы ты был осторожен. Я не пытаюсь испугать тебя, нет. Ты просто должен быть осторожен. Худо, когда король не возвращается из битвы, и хуже вдвойне, если битва – бессмысленна.
Но Ниалл уже не слушал друида. Мечтами он улетел далеко. Впереди была долгая ночь, но он не думал о сне. Ни одна ночь в Темире не должна застать его в постели. Таков гейс – священный запрет для королей. А он был король.
Теперь ему, как хозяину, полагалось произнести слово. Он встал на скамью, высоко поднял кубок римского стекла из летних трофеев, глубоко вдохнул и закричал громовым голосом:
– Я счастлив видеть в этих стенах столь доблестных и отважных людей! Я счастлив, что на наш пир пришла богиня! Я приветствую собравшихся, и богиню, и всех богов! И если я не называю всех королей и всех благородных воинов и их доблестные деяния, то это лишь потому, что пока я дойду до конца, наступит рассвет и новый день. Давайте же возрадуемся и не будем вспоминать наши горести и оплакивать наши потери, а воззрим бесстрашно в будущее, ибо близится время отмщения и победы!
Вечером сидели недолго.